Мародерство цвело махровым цветом. Награбленное добро отправлялось в Шотландию возами. И все, что мы с Брюсом смогли сделать в такой ситуации — не дать армии распасться на сотни маленьких банд. Блин, да даже наемники были более дисциплинированными, чем шотландская вольница! Пришлось вздернуть парочку особо ретивых смутьянов, а остальным обещать отдать Лондон на разграбление. Причем ни я, ни Александр, ни Брюс не верили, что нам реально удастся добраться до столицы.
Зря. Яков III Стюарт оказался упертым бараном, и если бы не его царедворцы, так и не стал бы заключать с нами мир. Но английские сэры и пэры знали, как надавить на короля. Якову еще повезло, что он не скончался от апоплексического удара табакеркой по голове. А что? Наследник есть, и от придурка можно избавится. Но очевидно, англы решили, что одного казненного Стюарта для страны вполне достаточно. И послали парламентера.
В результате, я, Брюс и Александр в Лондон все-таки вошли. Но мирно, и в сопровождении небольшого отряда солдат. В столице творился хаос. Воспользовавшись военным положением, местное дно начало активно грабить богачей, благо многие дома были брошены сбежавшими от войны хозяевами. Грабили, кстати, не только дома. Досталось, например, и Вестминстерскому аббатству. Оттуда вынесли практически все, что представляло хоть какую-то ценность.
Практически. Старый трон, не украшенный ни камнями, ни позолотой, остался стоять на месте. И заключенный в его основание Скунский камень тоже. Шутка ли — полтора центнера! Пришлось приложить немало усилий, чтобы аккуратно вынести его из аббатства и погрузить на повозку. Впрочем, когда шотландцы узнали, что именно я притащил, они готовы были нести этот камень на вытянутых руках вплоть до Эдинбурга. Священная реликвия, на которой издревле короновались шотландские короли, должна была вернуться на свое место.
Переговоры по условиям мира шли долго и не просто. Причем Яков III Стюарт в них не участвовал. Короля мы увидели только на церемонии подписания документов между нашими странами, где признавалась независимость Ирландии и Шотландии, а Якоб Кетлер и Яков Брюс признавались законными правителями своих стран после процедуры коронации. Надо сказать, английский король произвел на меня… довольно странное впечатление.
Сколько ему? 25? Точный возраст и не угадаешь, настолько нелепо он выглядел. Лицо замазано белилами в три слоя, не меньше. Сверху нарисованы тонкие выгнутые брови, глаза ярко подведены, губы выкрашены в кроваво-красный цвет, щеки густо нарумянены, на лице вычурные мушки, а наряд сплошь состоит из бантиков, лент, перьев, воланов и кружев. Добавьте к этому высокий светлый кудрявый парик, кучу драгоценностей, туфли на довольно высоких красных каблуках и манерную походку — и вот он, английский король во всей красе. Хорошо, что дипломатический этикет в данном случае не предполагает пожатия рук и уж тем более объятий. К этому… нечто даже приближаться было противно.
Нет, я понимаю, что мода — это зло. Но одно дело, когда по подиуму ходят создания неопределенного пола в рубище, достойном очень не брезгливого бомжа, и совсем другое — когда полным идиотом выглядит король. Я где-то в глубине души даже посочувствовал английским парламентариям. Где-то очень глубоко. Им ведь приходится взаимодействовать с королем постоянно! И не всегда удается Якова Стюарта удержать. А расплачивается за королевские глупости вся страна. Как сейчас, например, когда Англия вынуждена подписать унизительный для себя мирный договор. Я не обольщался, что англов хватит надолго. Наверняка, рано или поздно, они захотят вернуть утраченное. Но наша судьба — в наших руках.
Главное на данный момент — что мне удалось отстоять уже завоеванное. Под это дело прямо-таки просился какой-нибудь высокопарный девиз, типа «Quod meum — meum in sempiternum» — что мое — то мое навсегда[29]. А день коронации сына сделать ежегодным праздником — типа дня независимости. Причем не только в Ирландии, но и в Курляндии. Там тоже появление короля означает, что страна окончательно оправилась от польского владычества.
Год 1713-й вполне можно было бы назвать годом коронаций. Их произошло сразу три. Одна — летом, когда Петр I стал именоваться Император и Самодержец Всероссийский. Событие вызвало бурные пересуды при европейских королевских дворах но, что характерно, возражать никто не рискнул. Вторая коронация состоялась в дублинской церкви Крайст-чёрч. Празднество было организовано на широкую ногу, с фейерверками и раздачей милостыни, и должно было повториться в Курляндии. Я с гордостью смотрел на то, как короновали моего сына, и понимал, что известная мне история окончательно изменилась.
29
Переведено с русского на латинский яндекс-переводчиком, так что просьба к знатокам латыни поправить фразу, если получилось коряво.