— Вы счастливее меня, вам все ясно, а мне вот неизвестно, что делать.
Решение к нему приходило после изучения дополнительных диагностических данных, при повторных встречах с больным.
Он неоднократно замечал, что «чем больше и глубже мы познаем суть патологических процессов, тем больше возникает нерешенных проблем». С горьким юмором повторял:
— Как было хорошо, когда мы мало знали. Все было ясно и просто.
Вспоминается, как однажды после публикации одной из его монографий в печати появилась весьма нелестная рецензия ведущего профессора-стоматолога, старшего по возрасту человека. Вениамин Юрьевич не стал отвечать рецензенту. На вопрос «Почему?» ответил: «Рецензент крупный ученый своего времени. Мой ответ не изменит его позиции. Главное — он мой учитель».
Одним из обязательных параметров определения научной школы является воспитание учеников и наличие последователей.
Если задуматься, сколько же в действительности было учеников у профессора Курляндского? Его ученики и последователи защитили более 100 кандидатских и докторских диссертаций.
25 лет он читал лекции студентам, обращая их в свою стоматологическую веру. Сколько их могло быть за эти годы? Кроме того, студенты, аспиранты и ординаторы на кафедре в Перми на заре его юности.
Еще врачи-коллеги, которых он также приобщал к науке, в госпитале, в ЦИЭТИНе, во время консультаций больных.
А также учебники, атласы на разных языках, тоже созданные для обучения специальности.
Так как же сосчитать учеников школы Курляндского?
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
«На меня произвело большое впечатление то, что однажды сказал преемник В. Ю. Курляндского по кафедре, тогда еще доцент, а затем член-корреспондент РАМН В. Н. Копейкин, — вспоминает С. В. Курляндская:
— Ты понимаешь, пока мы осваиваем то, что создал профессор Курляндский, для него это уже пройденный этап, он уже далеко впереди. Он уникальный ученый-стоматолог, но если бы он был химиком или, к примеру, физиком-ядерщиком, я уверен, он и там бы достиг вершин науки».
Из выступления проректора ММСИ доцента Л. И. Тиллера на 90-летии В. Ю. Курляндского:
«Вениамин Юрьевич Курляндский был не только великий стоматолог, но и великий человек. Как ученый, он генерировал идеи, будоражил стоматологическую мысль и стоматологическую общественность.
Без него в стоматологии было бы скучно.
Он знал, чувствовал проблемы стоматологии. Если иные стоматологи живут своим «участком» в специальности, он видел проблемы в стоматологии глобально. Это касалось не только создания советской школы стоматологии, но он выходил в правительство с идеями реорганизации существующего в стране производства техники, инструментов и материалов.
Как ученый, производящий идеи, он очень часто встречал и противодействие. Это только в романах научные споры решаются корректно. В жизни иначе. Курляндский порой выдерживал жестокие «битвы» с оппонентами. Мы тогда были молодыми, и не раз видели, как он приходил после очередной конфликтной ситуации удрученный, расстроенный. И тем не менее, внешне он никак не реагировал на грубые выпады. Это теперь с «высоты» своего возраста и как врач, я понимаю, каких усилий, какого напряжения ему стоило выглядеть спокойным и невозмутимым.
Он даже отшучивался: «Шумная критика — это тоже реклама».
У него еще была любимая притча: «Жили-были двое известных ученых. Один писал научные статьи и книги, а другой его научно критиковал. И оба они были популярны. И вдруг один из них — генератор идей скончался, и потихоньку ушел в забытье его постоянный оппонент: ему уже нечего было критиковать, не было поставщика идей».
И жизнь показывает: не стало профессора Курляндского — и наступила тишь и благодать, а в науке, когда нет взрыва идей, это не лучшее ее состояние.
Профессор не давал нам застаиваться и сам много работал, он потрясающе много и увлеченно работал!
И несмотря на серьезный возраст, на нездоровье, он не жил для себя, он жил для науки и в науке, жил для кафедры, для учеников.
Он был человеком с юмором. Юмор любил тонкий, интеллигентный и не любил грубых шуток и анекдотов.
Щедро делился знаниями. Был неподдельно счастлив за всех нас, если работа и жизнь нам удавались.
Переживал, если у нас что-то было не так.
1976 год. У меня был день рождения, который совпал с не лучшей полосой в моей жизни. Дома вечером собрались только близкие. Вдруг в 10 часов вечера раздался звонок в дверь. Это был Вениамин Юрьевич.
Оказывается, он вспомнил про мой день рождения, когда вез семью на дачу. Зная, что у меня невзгоды, он пересадил всех в такси, а сам уже из-за города вернулся, чтобы поздравить и поддержать.
Он был довольно жестким по делу, вступая в дискуссии с нами. Чаще всего убеждал. Но и поощрял. Если у тебя хорошо двигалась наука, он мог сократить количество педагогических часов; если случались жизненные ЧП, также всячески шел навстречу.
Вениамин Юрьевич был человеком большой души, любил свою кафедру, нас, любил собирать нас на научные конференции, переживая наши защиты диссертаций, а их было немало, счет перевалил за сто. Мы любили его».
Из воспоминаний доцента З. Г. Есеновой.
«Профессор Курляндский Вениамин Юрьевич был моим Учителем. У него я училась в клинической ординатуре, целевой аспирантуре. Годы, проведенные рядом с таким человеком, не только остались в памяти, они определили и всю мою дальнейшую жизнь.
В то время личные драмы преследовали меня одна за другой. Тяжело заболел муж, двое маленьких детей. Они в Осетии, а я учусь в Москве, вернее, мечусь между домом и институтом. Трагически погибает брат, умирает мама. А я учусь, работаю, пишу диссертацию в Москве. Я выдержала и встала на ноги только благодаря поддержке профессора — своего руководителя. Когда полностью охватывало отчаяние, он заставлял работать, давал свободное время для устройства моих дел и всегда ими живо интересовался. Прошли годы, и я еще отчетливее понимаю, что без его мудрого и дружеского участия я бы не справилась.
С ним было легко работать. Он был всегда в хорошем настроении, доброжелателен, бескорыстен. Он был человеком с юмором, заразительно смеялся. В общении мог недовольство кем-то или чем-то высказать в шутливой или иронической форме. Он никогда не позволял себе унизить чье-либо достоинство. Наоборот, он говорил, что все мы готовы быть заведующими кафедрой. Это нас вдохновляло, заставляло еще больше трудиться и совершенствоваться в области стоматологии.
Вениамин Юрьевич хорошо разбирался в людях, каждому он подбирал дело по способностям: один больше успевал в науке, другой — в педагогике, третий — в исследовательской деятельности, поэтому все добивались успеха. Он был не только большой демократ, но и интернационалист.
Среди его учеников были представители разных национальностей Советского Союза. Сегодня многие из них заведуют кафедрами или преподают в медицинских вузах стран СНГ. У него тогда учились москвичи — Геннадий Большаков, Валентина Хватова, Борис Марков (теперь они доктора наук, профессора); с Украины Виталий Миликевич, впоследствии тоже доктор наук, он трагически погиб несколько лет назад; из Белоруссии Леонид Величко; из Армении Эдуард Киликян и Эдуард Геворкян; из Ставрополя Ольга Валенкова и Борис Мироненко; из Ингушетии Магомет Максудов; из Осетии — я.
Он создал уникальный коллектив. И для каждого из нас у него находилось место в его душе. Ко всем он относился одинаково и всем помогал.
Мы жили большой кафедральной семьей; ценили друг друга, любили друг друга, помогали друг другу. А В. Ю. Курляндский остался в моей памяти как один из самых ярких, светлых, мудрых, доброжелательных людей, каких я больше не встречала в своей жизни».
В наш век с сумасшедшим темпом жизни иногда теплые человеческие отношения, чувство симпатии и даже дружбы друг к другу выливаются не столько в частое общение, сколько в ощущение, что такой человек существует, он есть и всегда рядом. Сегодня это признак истинно дружеских чувств.