– Слушай Семёныч, что-то ты расслабляешься, в последнее время много… смотри, сокращу тебе гонорары, – удивился наглости бомжей Игорь Борисович, один из них, без стыда вытащил свой корешок из штанов и стал ссать. Прищурившись, депутат с недоумением прочел на сухом асфальте родное – известное слово из трех букв, – поэт херов!
– Не понял?
– Да это я не тебе, Семеныч. Значит слушай, Сократ вчера вышел из больницы…
– Как он, кстати?
– Лучше не бывает, только синяк на затылке. Значит так, деньги будут у него, он подъедет к тебе в девять. Ты давай, приводи себя в чувство, и к десяти чтоб был как огурчик у меня. Ты все понял?
– Ик… конечно, Игорь Борисович!
– Тогда всё, в одиннадцать чтобы все были у меня в офисе!
– Всё будет в лучшем виде! – договорить адвокат не успел, так как Игорь Борисович выключил мобильник и положил его на подоконник. Открыв окно, он высунулся и на весь двор, заорал:
– Вы! Бляди! Сначала ссать, а теперь и срать… падлы!
Один из бомжей, жуя заплесеневший хлеб с безразличием упёрся мутным взглядом на Игоря Борисовича и, не вставая с корточек, продолжил опорожнять желудок. Другой бомж, перестав шебуршить мусор в контейнере, повернулся лицом к окнам. Вытерев грязные руки об штаны, с наглостью, показал средний палец и смачно плюнул в направлении Игоря Борисовича.
– Вот, суки! – выдавил с ненавистью депутат, закрывая окно. Взяв мобильник в дрожащие от злобы руки, Игорь Борисович набрал номер Сократа.
– Алло! – ответил Сократ, после третьего гудка.
– Здорова Сократик, милый, как голова?
– Здравствуйте, Игорь Борисович, болит ещё немного, а так, терпимо! – настороженно ответил Сократ.
– Это хорошо, тогда просыпайся, заводи машину и через пятнадцать минут ко мне. Дело есть…
– Понял! Что-то серьезное?
– Да так… деньги у меня возьмешь на залог для Чачи, в десять его выпустят. Поедешь с Семенычем к ментам, за Чачей. Все понял?
– Да!
– И еще… маленькое дело по пути надо сделать.
– Какое?
– Тут у меня во дворе два бича беспредельничают… надо бы им урок воспитания провести!
– Понятно, – заговорщески сказал Сократ повеселевшим голосом, – С переломами… или просто фейсы разукрасить?
– А это уже на твое усмотрение… только без мокрого… хватит уже одной мокрухи…
* * * *
Два бомжа блаженно сидели на скамейке, во дворе после того, как справили свои естественные нужды. Даже крикливый пузан не смог испортить им настроение.
– Какие важные, блять… – выговорил один из них и вытащил из кармана рваной куртки окурок, подобранный по дороге.
– Ааа, волки позорные! – махнул рукой другой бомж, оскалив пять своих гнилых зуба.
– Эти козлы сидят у себя в хатах, проблем не знают…. – горько вздохнул напарник, и как будто что-то вспомнив, продолжил: – Слушай Хряк, вчера встретил сына…
– Ничего себе! У тебя сын есть?
– Есть, но слушай… и сын вручил мне соточку… может две перцовочки в аптеке взять?
– Дак давай, я сбегаю? – воодушевился Хряк, весь подобравшись.
– Сбегай, – благосклонно согласился бомж, почесывая свою бороду, – только по быстрому!
Хряк выхватил протянутую банкноту и лихорадочно поковылял со двора. Бородатый бомж остался на скамейке, достал спички и прикурил свой зажеванный бычок. Откинувшись на скамье, бомж стал смотреть на окна, в которых зажигался свет, пробуждаясь после ночного сна. Очень, очень давно, вспоминал бородач, он так же жил, не тужил. Была жена, квартира и даже сын… работал на заводе, пил как нормальный, в меру. Потом жена умерла… и понеслась душа в рай. Квартира ушла, сына опека забрала, друзья растворились. Потом сын сбежал из детдома и прибился к таким же охламонам, а он продолжал квасить по-черному. Только в такие утренние моменты, под похмельный звон в голове, бородач вспоминал, что сын у него еще есть, где то, и так же его кидает по жизни. Иногда, если мелочь еще оставалась, он садился в троллейбус и ехал в Металлургический район, на местный базар. Там, изредка, бородач встречал сына, промышлявшего с друзьями. Видя его живого, он успокаивался…
– А-а-а! Заждался? – подошел Хряк, резко прервав горькие воспоминания, – Вован, я на сдачу «Приму» взял, ты не против?
– Не, все правильно, гулять так гулять! – невесело ответил бородач, предстоящая попойка не радовала.
– Да ты чего, Вовчик, нос повесил?
– Да так!
– Как так? Ну, блять, говори что стряслось? – не унимался Хряк, садясь на скамью, рядом с Вованом.
– Да о сыне думал… – хотел отмахнуться Владимир.
– А что стряслось? – заинтересовался Хряк, – вроде бы с ним всё в порядке, раз отцу деньги дает…