Дверь загородила тварь с огромной рожей. Та самая, что закинула его в курятник — сомнений не было. Появилась неизвестно откуда и толкнула Прохора в грудь рукой, по-прежнему торчащей изо рта. Толчок был недюжинной силы. Прохора снова отбросило к стене.
— Что же вы уже уходите, милейший, — обратился к Прохору Павел Никонорович. — Раздосадовали Пресветлого нашего. Негоже, сударь мой, так поступать, негоже.
Рожа стояла у двери. Похожая телом своим то ли на курицу, то ли на тюленя, колыхалась она тёмной массой, загораживая проход. Прохора окружили куры. Они ходили вокруг него и по нему. Постоянно переговаривались, хохотали, задавали какие-то вопросы, предлагали рюмочку, шампанского, в номера. Голова шла кругом. Разум затуманился. Рожа по-прежнему стояла у двери, отрастив на этот раз себе ещё и клюв. Рожа гладила куриц торчащей изо рта рукой, что-то говорила вторым ртом, глядела немигающим глазом. Потом куры принялись плясать. Они орали и бегали. Подпрыгивали и хлопали крыльями. Зазывали плясать Прохора. Травили пошлые анекдоты и снова хохотали и плясали. В курятнике было нестерпимо душно, жутко воняло.
Рожа подняла Прохора и поставила на середину курятника.
— Танцуй, Проша! — кричал Павел Никонорович.
— Пляши, родной! Пляши! — раздавалось со всех сторон.
Ноги подкашивались. Прохор упал на пол. Но рожа снова его подняла. Взяла за руки, закружила. Ноги скользили по свежему помёту. Куры хохотали басовитыми голосами, орали какие-то песни. Дышать было нечем. Пот струился по телу.
Прохора то бросали в угол, то снова тащили плясать. Любые попытки сбежать рожа резко пресекала. Сил уже не оставалось. Сколько это продолжалось Прохор сказать не мог. Он сильно хотел есть, а значит, прошло как минимум несколько часов. Периодически сознание покидало тело, и Прохор проваливался в забытьё, откуда его снова и снова выдёргивал или гомон голосов, или рожины пляски.
Наконец Павел Никонорович объявил, что вечер окончен, и Пресветлый вынужден откланяться. Наступило некоторое затишье.
— Нынче вынужден покинуть Вас я и сам, судари, — говорил Павел Никонорович. Вокруг все слушали. — Ухожу я и наш милый гость, Прохор.
— В добрый путь, господа! Лёгкой дороги! — раздались голоса вокруг.
— Идёмте-с, Прохор. Собачку Вашу нам с Пресветлым усмирить не удалось, к сожалению, дак вот может хоть Вы компанию составите. Идёмте, он ждать не любит. Скорей-с!
Дверь курятника была приоткрыта.
— Бу дте лю безны-с, — проскрипела рожа.
Волна гнева поднялась в Прохоре. «Собачку не усмирили, значит, ублюдки». Ярость затуманивала сознание, придавая сил. Он сунул руку в карман и нащупал нож, подаренный казаками. «Будь что будет!» Прохор бросился на рожу. Та опять резко вскинула руку. Ладонь с треском врезалась в грудь, но удар не отшвырнул Прохора. Сверкнул нож, и лезвие ударило по запястью руки. Глаз рожи расширился. Нож прошёл через плоть и кости словно через масло. Кисть упала на пол. Культя резко втянулась в пасть, и оба рта вместе с клювом дико заорали. Завершив удар, Прохор плавным и точным движением сразу сделал второй выпад. Остриё угодило точно в глаз. Тут же рядом на роже распахнулись ещё 3 вертикальных глаза. В них явно читалась боль. Существо метнулось прочь из курятника, сорвав с петель дверь и выломав часть стены, и скрылось всё в том же непроглядном тумане.
— Ах ты сучий сын! — дико завизжал сзади Павел Никонорович.
Прохор резко развернулся — курица неслась на него. Ей на подмогу собирались остальные.
— Да вы вконец охуели! — взревел Прохор. На всех парах Павел Никонорович налетел на резкий пинок. Пернатое тельце отлетело к стене. Рука Прохора сама метнула нож. Пролетев через курятник за считанные секунды, он прибил Павла Никоноровича к стене.
— Затопчу, погань! — закричал Прохор и кинулся на остальных кур. Но вдруг рукоять ножа ярко вспыхнула, и прибитое куриное тело лопнуло, окатив всё и всех кругом кровью, перьями и потрохами. Прохору забрызгало глаза. Он быстро утёрся рукавам и приготовился к драке, но курицы уж не бежали на него. Они забились по углам, хлопали крыльями, вытягивали шеи и испуганно квохтали.
— Что, ублюдки, испугались?! Нападайте!
Прохор побежал на куриц. Те бросились врассыпную, забили крыльями, громко закудахтали. В курятнике воцарился хаос. Поднялась пыль, полетели перья. Курицы повыбегали на улицу и разбежались по двору.