— Я сделал это ради вас…
Громко сказал он.
И Аска, округлив в пронзившем ее страхе глаза, медленно начала поворачивать голову в его сторону.
И в тот же миг черное ночное небо осветилось дюжиной фейерверков взорвавшихся ракет, что озарили землю тысячами вспышек и выбросили в воздух прощальный подарок Синдзи — россыпь семян.
И он вскинул руку, расплывшись в милой улыбке и закрыв полные слез глаза, прижал к виску электроды шокера и, ощутив невероятный по своей силы, последний и самый искренний прилив радости от свершившегося торжества, воскликнул:
— Конец света отменяется!
И нажал на спуск.
И в тот же миг разряд напряжением в 7500 кВ ударил через правый висок и глаз прямо в мозг, взорвав в сознании Синдзи калейдоскоп страшной боли и раздробленных мыслей. Схваченное шоком тело парализовало мгновенно, заблокировав палец на кнопке, и электрическая дуга без перерыва, пока стремительно разряжалась батарея, стала жарить череп, опалив кожу и доведя до кипения содержимое глазного яблока, отчего правый глаз за долю секунды из карего сделался черным. И все это время Синдзи держался в сознании, трясясь и хрипя от боли, раскалывая сознание, но все еще видя повернувшееся лицо Аски, пленительно красивой, несущей в себе целый мир, ее невероятно прекрасное лицо, чуть тронутое искренним удивлением, испугом и легкой искоркой надежды, оторвав мысли от пистолета у ее ног. А за ее образом мелькали и другие: Мисато с Кадзи, державшиеся за руки, Хикари с Тодзи рядом друг с дружкой, обнимающая Рицко Майя, играющие вместе Юки и Нозоми, Мана со своими друзьями, папа вместе с мамой, ждущая его у Врат Рей…
Синдзи смеялся, хотя тело его не слушало, он ликовал, чувствуя, как лишается затрещавшего разума, в котором был заперт последний Ангел, и он торжествовал, потому что Лилит больше не соберет душ своих детей, получивших надежду на будущее. И когда батарея шокера разрядилась целиком и тело стало падать на пол, рассыпающееся сознание Синдзи улыбнулось в последний раз, видя рождение нового мира, понимая, что его финальный шаг еще не завершен и что его ожидает самое трудное противостояние с самим собой, но больше всего радуясь потому, что последней запечатленной картиной в глазах был облик чудесной, обожаемой, восхитительной, трогательно удивленной, хрупкой и теперь уже сильной девушки, несущей под сердцем новую жизнь.
Эпилог.
Behind Blue Sky.
Токио-3 неспешно приходил в себя, встречая утренний рассвет и озаряясь первыми лучами еще далекого и прохладного солнца. Уже давно смолкла сирена, завершилась эвакуация, покров белых хлопьев рассыпался в пыль и осел невидимым слоем по земле, и лишь только высоко в неспешно розовеющем небе еще можно было различить звездный пояс из россыпи блистающих в космосе крошечных снежинок. Миллионы людей по всей земле, словно перепуганные зверьки, выползали из нор и теней, пытаясь осмыслить, уложить в своих душах и разумах увиденное и пережитое. Мир, что еще вчера повис на тонкой нити деструкции, сделал виток и, как ни в чем не бывало, запустил отсчет нового дня.
Синдзи открыл единственно уцелевший левый глаз.
Все та же гостиная в квартире Мисато встретила его приятным и уютным теплом ставшего уже столь любимым дома. Ничего не изменилась вокруг: мебель рядом, вид из окон, надежные стены, запах обычной жизни и впитавшийся аромат женских духов. И Аска, сияющая нежно-алой аурой под лучами пробивающегося из-за окна солнца, выплакавшая все слезы, дрожащая промерзшей тростинкой, пережившая самую долгую и тяжелую ночь в своей жизни. И держащая в своих тонких слабых ручках шатающийся, нацеленный в подбородок пистолет. Лицо призрака теперь сменила маска муки, пустоты, сломленной надежды, что еще держалась на крошечной ниточке смятенно — живо — бьющегося сердца. Взгляд ее, почти потухший, был устремлен внутрь себя, отмеряя последнее дыхание перед нажатием на спусковой крючок.
— Эй, Аска… — вдруг нарушил опутывающую тишину комнаты хриплый приглушенный голос Синдзи. — Выглядишь ты…
Девушка тут же вздрогнула, округлив глаза и с заминкой вытянувшись, словно из прострации ее выбросило прямо в ледяную прорубь. Дрожащая рыжая головка медленно повернулась в сторону лежащего на полу юноши — обычного молодого человека с черными волосами, только разноцветными глазами: один карий, второй смолисто-черный, да правая сторона лица его была заметно обожжена, а голова держалась приподнятой, лишь приложившись к стене затылком. Это был Синдзи, такой, какого она привыкла видеть, всего лишь обычный слабый человек. Правда, растянувший губы в жесткой презрительной ухмылке.