— Ну, хорошо. Я жду тебя.
Через секунду раздались ее удаляющиеся шаги. Синдзи открыл рот Аске, и та тут же с глубоким стоном втянула воздух в грудь, выгнувшись дугой. Девушка тяжело и сбивчиво дышала, беспрестанно сжимая бедра об его торс и притом дергая своим тазом, будто стремясь сильнее потереться им об руку Синдзи. Тот хмыкнул, запястьем стерев сок со своего лица, и вдруг приметил на подоконнике пару занятных вещиц, оставшихся там от сушки его белья на лоджии. Аска мутным взглядом смотрела на него снизу вверх с умопомрачительным выражением мольбы, самоуничижения и обреченности.
— Просто прелесть, — мило улыбнулся он. — Такая красивая и беззащитная, ты сейчас на грани оргазма и хочешь, чтобы я закончил?
Она зажмурилась и отвернулась, спасаясь от таких ранящих мыслей и чувств. Синдзи немного еще поддразнил ее, поласкав половые губы и влагалище нежными движениями пальцев, а сам в это время схватил три маленьких разноцветных предмета с подоконника и разложил их на животе девушки.
— Ты достигнешь своего пика, Аска-тян, но сначала тебе придется преодолеть себя. Покажи мне, насколько сильно ты это хочешь.
С этими словами он поднял с ее живота две бельевые прищепки и быстро нацепил их на торчащие сосочки. Аска пискнула и едва не вскрикнула от боли, но Синдзи придавил ее ладонью к кровати, склонившись и обняв ее голову, и прошептал:
— Все хорошо, терпи. Только так ты сможешь почувствовать наслаждение от исчезающей боли, чувствовать радость без ранящих ощущений. Тебе надо привыкнуть к муке, и она больше никогда тебя не испугает.
Он отстранился, взял третью прищепку и, нависнув между ее ног, резко нацепил ее на торчащий клитор, отогнув складку капюшона. Аска едва не взвизгнула, изогнувшись и вывернувшись, одновременно уткнувшись лицом в подушку, и сдавленно заскулила. Дрожащей рукой она потянулась к бедрам, чтобы снять прищепку, но Синдзи перехватил ее руку.
— Прежде чем ты сделаешь это, подумай, сколь слабой ты станешь. Это всего лишь ощущения, такие же, как и от ласки. Если ты преодолеешь себя, выдержишь, ты станешь сильнее. Выносливее.
Аска содрогалась от боли, напряженное лицо скривилось, на ее широко раскрытых глазах наконец-то появились слезы, из распахнувшегося рта донесся хрип, а по щеке потекла струйка слюны.
— Доверься мне, как я доверяю тебе, — он отпустил ее руки. — Теперь ты можешь убежать, скрываться, трястись и дальше волочить свое жалкое существование. А можешь перебороть страх и боль, и тогда ничто в жизни больше не сможет тебе их причинить. Ты можешь остаться со мной и стать неуязвимой для этого проклятого мира. Я не стану удерживать тебя силой, но я желаю быть рядом с тобой, потому что я обожаю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей, без остатка.
Синдзи смотрел в ее блестящие, залитые мучительным страданием глаза, следил за ее дрожащим дыханием, конвульсивно подергивающимся телом и напряженным лицом. Аска, кажется, балансировала на грани реальности, уже слабо отдавая себе отчет в том, что случилось, но без сомнения — все ее внимание было устремлено на Синдзи. Тот даже не мог представить, в каком образе она его видит, что сейчас чувствует, как раскалывается и рушится ее личность, та непроницаемая стена гордости и надменности. Все это сейчас трещало по швам и Аска, некогда непоколебимая, теперь только лишь дрожала от ужасной боли и наслаждения, окончательно теряя себя прежнюю в лавине невыносимо острых ощущений и страха остаться бесполезным никому не нужным хламом. Именно поэтому она смотрела на Синдзи с обезумившим отчаянием и робкой надеждой, будто утопая в его черных глазах, смотрела в надежде не быть брошенной, стать защищенной и желанной после всего прежитого кошмара, и он улыбнулся в ответ, ответив ласковым взглядом, и Аска слабо, неуверенно протянула руку, но не к своему животу, где горел адской болью разбухший клитор, а к нему, с раскрытой ладонью и немой мольбой.
— Моя девочка. Как же я тебя обожаю… — он принял ее ладонь. — А теперь мы пойдем к той, кто резвилась с украденным у тебя мужчиной, пока ты кричала от боли, разрываемая изнутри. К той, кто, надушившись взрослыми лавандовыми духами, считает тебя простым ребенком, и чей эгоизм привел тебя ко всей этой боли. Мы вернем ей сполна.
Глава 5: Severe.
Синдзи двигался, не ощущая под собой пола. Мир вокруг будто сжался в крошечную концентрированную точку величиной с булавочную головку, через которую он воспринимал смутно вырисовывающуюся действительность. Собственное тело ощущалось чужим и неестественным, но зато, казалось, можно было спокойно сломать себе руку и даже не моргнуть от боли. Лишь только чувства, такие же далекие и искусственные, гнали его вперед к своей жертве.