Куропаты - змеиный поцелуй Америки

У дзень такі у гады імкненняу,
У гады нябачанных падзей
Згас волат, згас магутны геній
I незабыуны друг людзей.
Ён адышоу, але аставіу,
Вялікі, як ён сам, завет.
Сябе й жыццё аддаць для справы,
Стварыць цудоуны новы свет.
Ен жыу натхнённа… Больш чым можна
Давау з сябе, давау без мер,
Стварыу нікім не пераможны,
Аплот працоуных — Камінтзрн.
І згас. Але пакінуу словы,
Прарочых творчых словау раць.
Па усіх країнах, на усіх мовах
Яны, рассыпаушысь. гучаць.
Ідуць гады… Ён спіць спакойна,
Бо з праудай ленінскіх ідзй
Вядзе наш свет далей нястомна
Другі вялікі правадыр.
Вядзе да зорнай яснай далі
З любоую у сэрцы залатым, —
Наш дарагі таварыш Сталін,
Друг і прыяцель беднаты.

В этот день в года свершений
И воплощения идей
Ушёл от нас могучий гений
И незабывный друг людей.
Он отошёл, но нам оставил
Великий, как он сам, завет:
Себя и жизнь отдать для дела,
Создать прекрасный новый свет.
Он жил кипуче… через силы,
Брал от себя без всяких мер,
Создал никем не победимый,
Оплот народов — Коминтерн.
Угас. Но нам оставил планы,
Идей великих, мыслей рать.
На языках всех континентов
Они, рассыпавшись, звучат.
Идут года… Он спит спокойно,
А с правдой ленинских идей
Ведёт весь мир неутомимо
Великий вождь простых людей.
Ведёт нас к звездной ясной дали,
С любовью в сердце золотом, —
Наш дорогой товарищ Сталин,
Друг и товарищ бедноты.

(Перевёл с белорусского Е. Н. Лепешко)

Ничего не скажешь, очень эмоционально…

Однако древние мудро утверждают: «Закон суров, но это закон». Арсеньеву как жену польского офицера выслали в Казахстан, где она работала в колхозе. Не любила поэтесса вспоминать о том периоде жизни. Это можно понять. Но ей снова повезло. Разрешили свидания в Москве с мужем. К слову, на Лубянке тот выглядел вполне пристойно. Был ухоженным, подтянутым, стройным. Оказалось, он помогал органам НКВД изучать поведение и характер генерала Андерса, выяснял его планы, цели. Вновь вмешались и помогли Арсеньевой писательские союзы Белоруссии и Казахстана. Естественно, не обошлось без поддержки НКВД, с которым установилась чуть ли не семейная дружба и сотрудничество. В мае 1941 года семья уже жила в Минске.

Но только в годы оккупации Арсеньева вздохнула, наконец, полной грудью. Воздух свободы в гитлеровском оформлении пришёлся ей по душе. Сроднилась, срослась с нацистской идеологией и пропагандой Геббельса. К 1943 году она стала неразделимой с идеями национал-социализма и превратилась в убеждённую сторонницу Гитлера. Уверовала в его могущество, начала считать «богом во плоти», связывала с ним будущее. Но именно в 1943 году Арсеньева пережила ряд потрясений. Взрывом партизанской мины убит в кинотеатре сын-каратель. В феврале объявили траур в связи с поражением под Сталинградом. А летом новые удары: тяжёлое поражение гитлеровцев под Курском и Белгородом, потеря Харькова, Киева, Житомира, Гомеля…

Советская авиация часто бомбила железную дорогу, разнесла в дребезги штаб и казармы латвийских и украинских полицаев в районе Комаровского рынка. В Минске активизировались партизаны. По приговорам партизанских судов казнили редактора её газеты Козловского, бургомистра Минска Ивановского. И, о Боже! Сам гауляйтер «Белорутении» (не Белоруссии!) Вильгельм Кубе взлетел на воздух прямо в собственной постели. Все предатели занервничали, засуетились. В связи с тем, что они прочувствовали опасность возмездия, не стало им покоя ни днём ни ночью, ежеминутно, ежесекундно… Гремели взрывы в театрах, кинотеатрах, столовых, клубах, казино. Триединая Русь сплачивалась, крепла советская Россия, достигала превосходства, начала побеждать, усиливала влияние на антигитлеровскую коалицию. Знали об этом и коллаборационисты. Тревога среди них росла, как снежный ком…