Вынужден вместо них обратиться к зловещему приказу Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 года. Именно им строго руководствовались при проведении репрессий с 30 июля 1937 года по ноябрь 1938 года во всём СССР и в Белорусской ССР, в частности. В приказе дано определение «тройки», которой поручали ведение следствия, суда и вынесение приговора, в том числе о высшей мере наказания. То есть по сути назначать смертную казнь подследственному — на основе оперативной информации, сообщений агентуры, материалов обыска, личного допроса, оговора себя, друзей и знакомых. Такими правовыми и моральными нормами, к сожалению, руководствовались в названное выше время. Слов из песни не выбросишь. Но подобным же образом и реабилитировали в последующем во времена Горбачёва/Яковлева.
Но следствие в 1988 году, руководствуясь только законами 1988-го, обязано было изучить прежде всего именно этот зловещий приказ и все его положения для понимания того, что и как делали при ведении следственных действий в 1937–1938 годах. Без этого невозможно восстановить истинную картину! Необходимо было изучить в архивах сводные данные о количестве привлечённых к тветственности с вынесением смертных приговоров, их следственные дела, протоколы обысков и какие вещи при заключённых могли оставаться до самой смерти, в том числе у осуждённых к высшей мере (расстрелу). Это не наше пожелание, а требования закона, действовавшего в 1988 и последующие годы. Сегодня, к слову, тоже.
Не нужно было бы придумывать количество останков в куропатских могилах, подгоняя их под надуманное Быковым/Позняком число жертв. Заранее поимённо знали бы, что в Минске в довоенное время расстрелян 1061 (одна тысяча шестьдесят один) человек. В их числе 46 (сорок шесть) женщин. А в республике — 25 064 (двадцать пять тысяч шестьдесят четыре) человека с 1920-х по середину 1950-х годов. Поимённые списки по Минску были опубликованы в газете «Вечерний Минск» в 1994–1995 годах. О порядке приведения в исполнение приговора о высшей мере в 1940-х годах для читателей приведём архивные данные ниже. А вот прокуратура о них знала и знает чуть ли не наизусть в наши дни. Ничего кардинально нового не придумано, не изменилось с того времени в этом суровом, но неизбежном для народа и государства действии. Центральное место в проведении репрессий в приказе 1937 года отведено внесудебному органу — тройке. Определялся и персональный состав троек в республиках, краях и областях. В БССР тройка была одна на всю республику. Она первоначально состояла, в соответствии с приказом, персонально из Бермана — председателя; Шийрона и Потапейко — членов. Берман — Народный комиссар внутренних дел БССР.
В приказе разъяснён порядок проведения следственных действий: каждый арест оформляется ордером, при аресте производится тщательный обыск. Обязательно изымаются оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционная литература, драгоценные металлы в монетах, слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. Всё изъятое заносили в протокол обыска. Как видим, в могилах при останках «расстрелянных органами НКВД в Куропатах» перечисленных выше предметов быть не могло. А они наличествовали во множестве, что подтверждает «юридически безупречная», по утверждению её авторов, книга «Куропаты: следствие продолжается». Господа прокурорские работники! Уясните раз и на все времена: гитлеровцы законами СССР не руководствовались! У них были свои законы и приказы (за гуманизм и дело мира?!), которые известны планете всей. Не уподобляйтесь им, пожалуйста.
В соответствии с требованиями приказа № 00447, заключённые должны сосредотачиваться в помещениях по указаниям наркомов НКВД республик. Арестованные «строго окарауливаются». Организуются все мероприятия, гарантирующие от побегов или каких-либо эксцессов. На каждого или группу заводят следственное дело. Следствие проводят ускоренно в упрощённом порядке. В его процессе должны быть выявлены преступные связи арестованного. По окончании следствия дело направляли на рассмотрение тройки. К нему приобщали: ордер на арест, протокол обыска, материалы, изъятые при обыске, личные документы, анкеты арестованного, агентурно-учётные материалы, протокол допроса и краткое обвинительное заключение.