Лукас налил воды в бокал, жадно выпил и продолжил:
— Ты и я. Де Мендес и де Кабрера. Альва и Дюран. Вся Старшая Школа в Аллате, Академия в Капитолии… И ещё неизвестно, сколько народу, с которым общался Каррера… Это будет пострашнее африканского вторжения.
— Наш Род проклянут, Лукас! — прошептала беременная в ужасе. — Наша страна погрузится в хаос, а весь мир накинется на Европу и разорвёт её в клочья! Всё, за что мы боролись, оказалось бесполезным, слышишь, Лукас? И всё это из-за твоего любимчика!
— Возьми себя в руки, Мартина! — Лукас встряхнул её за плечи. — Пока что мы ничего не знаем. У нас есть только предположение твоей подруги.
— Диана никогда не ошибалась, — безнадёжно сказала де Вега. — Я потому и позвала её в свою команду. Хотела предложить ей возглавить аналитический отдел. Она отказалась, заявив, что, как независимый источник сплетен и «открытый борец с режимом», принесёт больше пользы.
— Заблуждаться может любой. Даже если она права, — Император вздохнул и твёрдо посмотрел в глаза супруги. — Мы должны бороться до победы, Мартина. Мы найдём способ, отыщем решение.
— Ты сам-то себе веришь, Лукас?
— Да! — рявкнул глава государства. — Это просто ещё один кризис. Сколько их уже было? Мы преодолели их все! Ты не должна сдаваться, Мартина!
Императрица глубоко вздохнула. Взгляд её стал колючим и безжалостным.
— Ты прав, дорогой. Всё руках Триединой. Мы можем погибнуть задолго до рождения дочери от лап африканских чудовищ или очередной бомбы заговорщиков. Так почему же я должна бояться своего собственного ребёнка?.. Но, Лукас… Если в том, что может случиться, виноват Каррера, то, возможно, в нём и спасение? Я хочу, чтобы его феномен изучили лучшие Маги Европы, и нашли вакцину от этой заразы.
Император нежно положил ладонь на живот супруги. Мартина ласково улыбнулась.
— Очень скоро она начнёт толкаться, Лукас. Наша Эсперанса. У нас совсем мало времени.
— Мы успеем, Мартина, обещаю…
Глава 18
Открыв глаза, я удивился тому, что ещё жив. Надо же, не взорвался. Пробудил Источник. Ого, какой он у меня стал… здоровый. Я бы даже сказал, огромный. Каналы трещат от напора Силы, странно, как ещё держатся. А где я вообще? Приподнял голову, оценивая обстановку. Небольшое помещение, точнее, клетка с подавителями магии. Судя по сильной качке, шуму волн и ветра, нахожусь в трюме. Один из корветов? Нога перебинтована, раны на руках и голове обработаны. Потянулся на лежанке и погрузился в медитацию. Пусть вовне я колдовать не могу, но привести себя в порядок время и возможность есть.
Пока заращивал раны, размышлял. Итак, я в плену. Это плохо… Кармен и Мартина вполне могли предвидеть подобную ситуацию. Возможно, что на это и рассчитывали. Иначе, зачем меня сослали именно на Курорт, неужели других баз не было? Да, странно, что такая теория возникла у меня только сейчас, когда я оказался здесь… не знаю, где…
Качка закончилась, послышались команды и топот ног. Люк распахнулся, спустилось несколько женщин африканской наружности. Под прицелом огнестрелов на меня надели браслеты-подавители, а затем вывели наружу. Я сощурился, привыкая к дневному свету, и проморгался.
Мы находились на палубе белоснежной яхты, которая стояла у одинокого пирса. Вода в бухте, защищённой горами, была спокойной. На их склонах раскинулся крупный город, шумел порт. «На Геленджик похоже», — мелькнуло в голове. Меня перевели на пирс и посадили в фургон. Вместе со мной села одна из африканок, рослая дама с непроницаемым выражением лица. Автомобиль долго ехал и часто петлял. Наконец машина замерла, дверца распахнулась, и меня повели по широкой дорожке вдоль огромного дома. Рассмотреть его не успел, потому что открылась неприметная дверь, и мы нырнули в темноту. Коридоры, площадки, лестницы, ведущие вниз. Конец путешествия был ожидаем: камера с решёткой вместо одной стены. Конвоир сняла с меня браслеты и захлопнула дверь. Я огляделся. Узкая шконка, в углу унитаз, никаких окон. Отсвечивали синевой подавители магии. Добро пожаловать в «одиночку».
Потянулись монотонные дни. Освещение в камере было всегда одно и то же: горела тусклая лампочка. Кормили однообразно, так что по приёмам пищи нельзя было отличить завтрак от обеда. По примеру киношных «сидельцев» принялся каждый третий раз царапать на стене полоски. Хоть какое-то развлечение. Через пятнадцать отметин меня отвели в душ, где я с удовольствием помылся. По возвращении заметил, что постельное бельё было заменено свежим.
Вскоре в коридоре раздались шаги, и у решётки остановились трое посетителей. Рослый мужик, одетый в яркие одежды с пёстрым рисунком, седая африканка в богатом наряде и та самая девица, пытавшаяся отговорить от поединка придурка, которого я прикончил на горной поляне. Все трое внимательно меня изучали, я таращился в ответ.