– Ты и так поселишься не в гостевой комнате, но и не здесь – в моей спальне, – «обрадовал» Любу Эдуард Борисович. – Гостевая комната временно будет детской.
– А где же тогда будете спать Вы? Здесь или в кабинете?
– Обсудим не при ребенке. Разбирай вещи и приходи. Буду ждать здесь. Сын пусть останется в детской, – вместо ответа распорядился Эдуард Борисович. Скинув пиджак, он опустился в широкое кресло перед телевизором и взял в руки пульт.
Люба схватила Гаврика за руку и поволокла, сопротивляющегося и вопящего, что он тоже хочет смотреть телек, в гостевую-детскую.
Если бы Гаврила не мешал, все время порываясь убежать в гостиную и присоединиться к Эдуарду Борисовичу, просматривающему новости, Люба разобрала бы сумки намного быстрее. А так это заняло у нее почти час.
Когда она появилась в кухне-гостиной, неся пакет с термосом и оставшимися пирожками, работодатель холодно заметил:
– Наконец-то! Трудно поверить, что в двух маленьких сумках поместилось так много вещей. Вы что, все их разложили?
– Да, все.
– Можно было бы вынуть только самое необходимое, через день все равно снова все собирать.
– Так Вы же сами сказали разобрать вещи! – возмутилась Люба. – Я всего лишь выполняла Ваше поручение.
– Думал, поймете правильно. И я велел это оставить в детской, – Князев указал на прячущегося за Любой Гаврика.
Люба, конечно, понимала, что перечить работодателю – плохая идея, но за Гаврилу было обидно. Пусть он и непослушный ребенок, но все же личность.
– Он не это, он мой сын, – возмущенно заявила она и замерла.
– Я велел ему оставаться в детской, – повторил Князев свою претензию, поправившись, но даже не подумав извиниться за оскорбительную реплику.
– Ему там скучно будет одному.
– Идемте в кабинет, – Эдуард Борисович переключил каналы, остановившись на детском. – Он пусть смотрит мультфильмы.
– Я уже видел этот мультик, не хочу больше, – объявил Гаврик.
Князев направился к своему кабинету, не обращая внимания на возражения мальчишки.
Гаврик пошел за ним, пародируя его походку.
Люба растерялась. Одернуть сына и привлечь внимание работодателя к новой шалости ее непослушного чада? Или сделать вид, что ничего не заметила и надеяться, что Князев тоже не заметит?
Не растерялся сам Эдуард Борисович. Возле своего кабинета он резко развернулся и схватил остолбеневшего на мгновение хулигана за ухо.
– Больно! Пусти! – закричал тот, заколотив кулачками по корпусу обидчика.
На эти удары Князев никак не отреагировал и ухо не отпустил. Прямо за него он повлек Гаврика по коридору к «детской». Тот расплакался, вцепившись в сильную руку своими пальчиками, и вспомнил всю нецензурную часть словарного запаса, зло прокричав каждое слово в бок Эдуарда Борисовича, тянущего его за собой.
Дойдя до «детской», Князев на мгновение отпустил мальчика, но убежать тот не успел. Мамин «спонсор» ловко подхватил его и бросил на кровать. Пока Гаврик вскакивал с нее, мужчина захлопнул дверь, и мальчик услышал, как в замке поворачивается ключ. Подскочил к двери, подергал ручку – было заперто. Отчаянно заколотил по двери кулаками и ногами, но услышал только удаляющиеся шаги и робкий мамин голос, просящий у своего друга прощение за него, Гаврика. Стало совсем обидно, ведь он чувствовал себя пострадавшим и надеялся, что мама заступится за него, а она…
– Предательница! – крикнул Гаврик в дверь, и еще раз с силой пнув ее, бросился на кровать, уткнувшись лицом в подушку.
– В кабинет, – односложно распорядился Князев, пропуская Любу перед собой. Она послушно вошла в распахнутую перед нею дверь, которую хозяин только что отпер собственным ключом.
Перед ней оказался книжный шкаф и большой письменный стол, часть которого занимал ноутбук и какая-то офисная техника. Стол стоял у большого окна. Напротив, у стены возле двери, ведущей в коридор, разместился диван, перед ним был прямоугольный журнальный столик. Влево и вправо из кабинета куда-то вели двери.
– Слева санузел с душевой кабиной, справа – спальня, – ответил на незаданный вопрос Князев. И, указав на диван, добавил: – Присаживайся.
– Вы хотите рассказать мне, в чем будут состоять мои обязанности? – догадалась Люба о цели, заставившей их уединиться.
– Дам инструкции. Постарайся запомнить и ничего не перепутать, – подтвердил ее догадку работодатель. – Начнем по порядку.
Инструктировать Князев умел. В двух словах он объяснил Любе, зачем ему нужно жениться и почему только на три недели, даже меньше. Потом объяснил, почему согласился на ее приезд вместе с сыном: