Поднимаясь по хрупким выступам известняка, сжав в одной руке краба и ракушку, Алексей подготавливал пафосную шутливую речь. Он собирался преподнести дары моря, как знак своей верности. И неужели, любви? Романов на секунду задумался и перестал карабкаться вверх, хотя мог спокойно невдалеке подняться по выдолбленным, какими-то радивыми туристами, ступеням.
«Господи! А я же всерьез люблю ее!»,– подумал Романов, и осознание этого откровения чуть не опрокинуло его вниз на острые камни.
Он опустил обе руки и, прижавшись к отвесной стене высокой кручи, закрыл глаза, представив Алису в свадебном платье, а рядом с ней себя. Впервые за много лет жизнь Романова наполнилась смыслом и светом, ему захотелось петь, веселиться и сумасбродничать. Выбрав более отрицательный угол, он, по-лягушачьи расставив ноги и руки и поджавшись всем телом, быстро вскарабкался наверх.
Облачившись, наконец, в плавки, Алексей подошел к палатке и, приклонив одно колено, нарочно громко откашлялся.
– О, несравненная милейшая богоподобная Алиса! Услышь своего недостойного обожателя и снизойди к нему своей милостью!– почти лишенным иронии голосом продекламировал Романов, на открытых ладонях держа свой улов.
Но ответом ему была тишина. Алексей огляделся и не нашел рюкзак Алисы. Выбросив ракушку и краба, он резким движением расстегнул молнию входа и кроме расстеленного на полу спального мешка и простыни не увидел больше ничего. Над головой раздался скрежещущий звук стартера и, задрав голову вверх, Романов увидел рядом со своей «двенашкой» зеленый мерседес близкий к раритетному году выпуска. Алексею показалось, что он смог увидеть бешеный выброс адреналина из надпочечников в свою кровеносную систему. Мир на мгновение застыл, а Романов схватив свой рюкзак с ключами и документами от машины, длинными прыжками взбирался в гору. Он почти настиг этот зеленый мерседес, но все вокруг опять пришло в движение, и Алексей лишь успел рассмотреть тщедушного парня за рулем отъезжающей машины, а рядом с ним одетую и причесанную Алису.
Не веря собственным глазам и не следуя старой как мир формуле « бей или беги», Романов почувствовал, как его тело сопротивляется ступору, порожденному мозгом. В конце концов, злоба и гормоны одолели вереницу вопросов, вызванных воображением Алексея. Похищение ли это или побег, для Романова стало ничуть не важно, он бросился в погоню, жаждущий мести и крови.
Запрыгнув в свою «двенашку», он утопил педаль газа в пол и больше не убирал оттуда своей ступни. Через пять минут он нагнал беглецов у выезда на асфальтированную трассу, но видавший виды « немец» с ростовским номерами, вдруг, проявил какие-то чудесные технические характеристики. Машине Романова явно не хватало мощности, чтобы тягаться с трехлитровым бременским С-классом. Укладывая стрелку тахометра до отсечки, Алексей кое-как поспевал за зеленым седаном, рискуя перегреть свой двигатель и лишиться такого желанного возмездия.
Впереди показалась крутой, почти разворачивающий трассу, поворот, огибающий высоченную скалу. Романов хорошо знал дорогу и понимал, что сейчас его единственный шанс обогнать и прижать к обочине этого ретивого «мерина». Алексей дождался, когда вспыхнут впереди красные стоп-сигналы и, переходя на пониженную передачу, по встречной полосе начал свой отчаянный рывок. Догнав мерседес у самого поворота, Романов не сбавляя скорости, притормаживая левой ногой, первым въехал в петлю, за которой дорога резко ныряла вниз, но перепуганный водитель мерседеса вдруг прибавил скорости, а Алексей увидел в правом зеркале его переднее крыло и понял, что столкновение неизбежно.
Повернув голову вправо, Алексей встретился глазами с Алисой, но не увидел в них ничего, кроме испуга. Через долю секунды обе машины, пробив металлическое ограждение, вращаясь в своем последнем пируэте, полетели вниз, цепляя поверхность, почти, вертикального склона. За этим Романов уже наблюдал откуда-то сверху. Грохот гнущегося железа, снова напоминал звуки железной дороги, а брызжущее из разбитого двигателя масло пахло смальцем. Он знал, что в его машине собственное тело от удара кузова в скалистый выступ лишилось головы и весь салон залит кровью, а более крепкий немецкий кузов еще сохранил жизни своих пассажиров, но оба они уже без сознания. Накопившаяся инерция свободного падения при столкновении с землей все равно не оставила шансов никому, кинетический удар был такой силы, что тела просто сплющило и разорвало.