До улицы братьев Кашириных Алексей добрался лишь к половине третьего ночи, измотанный и раздосадованный упущенным вечером наедине с Алисой. Она узнала о буране из новостей в интернете и просила его никуда не ехать и ждать МЧС, но, конечно, он не послушал ее советов. Он успел за это время побывать в пробке, проехать в сцепке с КАМАЗом, водитель которого сжалился над ним и километров двадцать тащил на буксире какими-то «козьими тропами». Еще несколько раз ему пришлось увещевать полицию о его безотлагательном происшествии с его «беременной женой», но все же Алексей приехал не вовремя.
Стоя на лестничной клетке перед квартирой, он с неудовольствием отметил, что кто-то из соседей сегодня на славу потрудился на кухне. На весь подъездом пахло жареным мясом и свиными шкварками. Он бесшумно открыл свою дверь и вошел. Не включая свет, он тихо разделся и, шурша упаковочной бумагой, обернутой вокруг трех красных роз, прошел в комнату.
На большой двуспальной кровати, укрывшись с головой одеялом, спала Алиса. В комнате пахло ее духами, на напольной деревянной вешалке были развешены ее вещи, на окнах появились шторы, брошенные Алексеем в стирку сразу после заселения. Ступая, по вымытому до скрипа, ламинату, он на цыпочках подкрался к кровати, и осторожно присел на край. Положив цветы возле завернутой, словно в кокон, Алисы, он долго нащупывал рукой его край. Откинув угол тяжелого верблюжьего одеяла, он увидел такое родное, детское, с застывшей полуулыбкой лицо любимой.
– Девочка моя!– благоговейно прошептал Алексей.
Поцеловав ее в щеку у самого глаза, он услышал ровное дыхание Алисы, та крепко и сладко спала. Он еще минут пять сидел склонившись над ней и, поглаживая ее волосы, шепотом приговаривал :
– Любимая моя – любимая моя .
Привыкнув к аромату Алисиных «жадор», Алексей учуял доносящийся из кухни запах жаркого и тут же в нем проснулся просто звериный аппетит. Он аккуратно встал с постели и, все также на цыпочках, торопливым страусом из старого советского мультика пошел на запах жареной телятины, дразнящий его подергивающиеся ноздри.
Алексей прикрыл дверь на кухню и включил свет. На обеденном столе в круглом глубоком блюде возвышающейся пирамидой из больших и толстых кусков было выложено жаркое, украшенное зеленью. Рядом стояло две полных салатницы с его любимым оливье и «под шубой». Стол был сервирован на двоих, на нем было все кроме тарелок. Алексей заглянул в навесной шкаф над раковиной, но тарелок не оказалось и там.
Оглядевшись по сторонам, он увидел возле холодильника небольшой треугольный осколок, и понял, что единственное место, где они могут быть – это то, в котором они сложены уже непригодными частями. Он заглянул в мусорное ведро под «мойкой» и, убедившись в своей правоте, уселся за стол, вооружившись вилкой. Ей он уплетал салаты прямо из салатниц, а мясо ел руками. Насытившись, его вновь посетила мысль о неадекватности Алисы, он же все-таки не на вертолете из Екатеринбурга добирался. Но посомневавшись, склонил чашу весов в пользу того, что любимая девочка просто уж очень хотела его видеть, и ничего такого в битье посуды нет. А спустя минуту ему стало даже приятно, что она столь бурно выказала свои эмоции по поводу его отсутствия.
Его разморило после тяжелой дороги и сытного, вкусного ужина, Алексей, чтобы немного собраться, достал из кармана пачку желтого «кэмэла», и, приоткрыв форточку, закурил. Он знал, что Алиса его завтра точно покусает, если рухнуть сейчас немытым на только что застеленное чистое белье. Взглянув на два пустых фужера, одиноко задвинутых к подоконнику, он открыл холодильник и достал из морозилки шампанское, положив его на полку над фруктами. Докурив, он кавалеристской походкой, очень даже не слегка в вразвалочку, проследовал в душ.
Стоя в душе, Алексей опять напевал привязавшуюся песенку про женские феромоны. Идиллия была налицо: ужин на столе, любимая в постели, кругом чистота, которую он ценил, но всегда ленился поддерживать. И так ли уж важно, что будет завтра, ведь счастье вот в этих простых мелочах здесь, сейчас. Именно об этом ему не уставала напоминать Алиса, но он и без того умел ценить и любить жизнь, находя в ней крупицы прекрасного среди серости будней и поголовной одержимости успехом современных человеческих взаимоотношений.