Через очень короткий отрезок времени, а может и сразу, Гурина уже не могла сказать себе точно, она оказалась в сырой дымной землянке. Свет лучины в углу, едва освещал ее бревенчатые стены и земляной пол, поднимающийся почти к потолку у выхода, завешенного темной шкурой. Она сидела на какой-то деревянной колоде или бочке, все еще не в состоянии пошевелиться, а посередине этого логова у открытого очага сидело нечто – лишь призрачный силуэт, отдаленно напоминавший огромную птицу.
Над очагом что-то вспыхнуло, и все вокруг залил яркий свет. Евдокия Дмитриевна, щурясь, пыталась рассмотреть то существо, что сидело у очага, но без удивления вдруг обнаружила себя в своей парткомовской квартире в центре Саранска. Все в квартире было на своих местах, ровно так, как она ее оставила сегодня утром перед отъездом. Она сидела за туалетным столиком, на котором лежал открытый журнал «наука и жизнь» за август 1990 года и недопитый кофе в маленькой фарфоровой кружечке. К ней вернулась способность двигаться, и она бессмысленно водила пальцами по шершавым страницам. Вдруг в комнату ворвался Стас, и, остановившись возле Евдокии Дмитриевны, стал с улыбкой ее рассматривать. Поддавшись безотчетному порыву, Гурина кинулась в такие долгожданные объятья, но Стас, грубо оттолкнув, водворил ее на место.
– Говори, чего хочешь? Со свету сжить меня хочешь? Вековуху на доченьку мою ненаглядную наслать? Говори,– прокричал Стас и со всей силы ударил кулаком по столику так, что кружка опрокинулась, а журнал, подскочив, закрылся. – Может на жену мою красавицу, порчу хочешь навести? Говори, подлая.
Гурина не моргая наблюдала за Стасом, слыша его слова и звук покатившейся по столу кружки, как сквозь воду. Стас склонился над ней и схватив ее за горло начал душить.
– Говори! Говори!– рычал он.
Через миг все померкло, и Гурина вновь оказалась в темной землянке.
– Ты зачем меня искала, ущербная? Если ты развеяться сюда отправлялась, то дорого тебе эта прогулка встанет,– каркающий голос раздавался откуда-то с потолка, но его источник был невидим.
В голове Гуриной был полный вакуум, что, наверное, и позволяло ей не тронуться умом. Но она какими-то крупицами сознания поняла, что голос разговаривает с ней мысленно.
– Что вы за людишки пошли? Ладно любить, ненавидеть вы разучились. Но вы и алкать, завидовать уже всей душой не умеете. Неоткуда в вас мне силу черпать, – сокрушался невидимый собеседник. – Ладно, посмотрим, что на счастье чужое глядючи запоешь.
Очаг опять вспыхнул, и Гурина оказалась в «Ниве» вместе с Михаилом. Из магнитолы доносились радостные возгласы по поводу работника из бухгалтерии, а за окном проносились густые хвойные пущи.
– Угощайтесь, Евдокия Дмитриевна,– сказал Михаил и протянул ее любимую грильяжную конфету.
– Спасибо, Миш,– сказала Гурина и положила конфету в рот.
Только разжевав и проглотив конфету, она расслышала вкус похожий на сушеные грибы или вяленое мясо. И с машиной произошло то же, что и с квартирой, она вновь превратилась в землянку. К несказанному облегчению Евдокии Дмитриевны, теперь она была здесь одна, и к ней понемногу стал возвращаться трезвый рассудок. А еще она легко могла передвигаться по мягкому земляному полу, землянка разве что сильно увеличилась в размерах.
После целого дня проведенного Гуриной в туфлях, пусть и на сдержанно низеньком каблучке, ее ступни ощущали приятную прохладу. Она не могла вспомнить, когда сняла их и потому решила поискать, не идти же босой отсюда, да и портфель куда-то подевался. Взглянув себе под ноги Гурина тут же обомлела. Во-первых что-то произошло с ее носом– он потемнел и вытянулся так, что мешал рассмотреть что –либо на полу не наклоняя головы, но это полбеды. Самое страшное, что вместо своих стройных и длинных ног она видела белеющие узкими кожистыми кольцами птичьи лапы, которые двигались так словно они ее собственные…
– Будет. Уже вижу, не свихнешься,– снова заговорил с ней мысленно таинственный некто.– В путь пора.
Бедная женщина взглянула туда, где должны были быть ее руки, а увидела крылья, покрытые черными с синевой перьями. Но на сей раз подчинялись они не Гуриной. Сделав два коротких взмаха, она с искрами вылетела через отверстие, служившее дымоходом, в потолке землянки, и уже через несколько секунд высоко за облаками парила по полночному небу. Евдокия Дмитриевна свыкаясь со своим положением, может из любопытства, а может из вредности решила тоже поучаствовать в полете и тут же закрутилась в неуправляемом пике. Но тотчас же в доступе к управлению ей было отказано.