« Да, нельзя. Навсегда нельзя. Но ведь должен быть способ»,– подумал Алексей и криво ухмыльнулся,– « Хватит, брат, ты все перепробовал».
Он вернулся в комнату, бросил телефон на грязную кушетку, накрытую засаленным пледом, собрал ворох грязных вещей и запихнул в стиралку. Достал из рюкзака чистое и наспех, не глаженным ,одел на себя, накинул пуховик и выскочил из квартиры, забыв запереть дверь. Ему срочно нужно было проветриться. Он отправился в центр города, где, даже не сознаваясь самому себе, надеялся ее повстречать.
Мороз и миорелаксанты сделали свое дело – впервые за несколько дней сознание прояснилось, и Алексей улыбался в ответ на улыбки встречных прохожих. Был вечер воскресенья, и в центре было полно народу. Семьи с детьми, студенты, престарелые интеллигентного вида пары, какая-то иностранная делегация наводнили центральную пешеходную улицу Челябинска. Поперек широкого проспекта сновали торговцы блошиного рынка. У разнообразных бронзовых скульптур фотографировались гости города. С неба сыпал редкий пушистый снег, взметаемый фонтанчиками от легкого ветерка с тротуарной плитки. Ноги сами понесли его туда, где совсем недавно он обрел счастье, Алексей направился к колесу обозрения. Он снова погрузился в воспоминания, но уже без надрыва и, вначале, не теряя связи с реальностью.
– Тогда была гораздо теплее, родная!– сказал он вслух, глядя на электронное табло, которое показывало «-25».
Глава 5.
Он вспомнил ее злые глаза, буравившие его и готовые, казалось, испепелить. Он с букетом, открытая дверь и будто стекло между ними.
– Скажи, чтобы я уезжал, и я пойду, – сказал Алексей ровным низким голосом и его взгляд из щенячьего вдруг стал волчьим.
Алиса наблюдала за этой метаморфозой, и было видно, что ей не по себе, она молчала.
– Ну, говори же, – почти прохрипел он через минуту, но это не возымело никакого результата, девушка смотрела на него молча, взгляд ее стал разве что чуть мягче.
– Скажи мне, чтоб я уходил!!! – наконец проревел Алексей.
– Уходи,– будто очнувшись от этого окрика, тихо ответила Алиса.
На глазах ее наворачивались слезы, но Алексей этого уже не мог заметить. Он бросил букет на пол, развернулся и, перескакивая по три ступеньки, стал спускаться по лестнице, хотя все зашаталось вокруг, и свет как из перегорающей лампочки засветил тускло-тускло.
– Это финиш, брат!– одними губами прошептал Алексей, и словно ошпаренный выскочил из ее подъезда.
Он молча уселся в такси, которое не отпускал и поехал обратно на вокзал. Машина не проехала и нескольких сотен метров, как пришла «смска». Он вздрогнул всем телом, выходя из оцепенения, но, не доставая телефон из кармана, продолжал сидеть с безучастным видом. По пути водитель стоически хранил молчание, изредка поглядывая на своего странного пассажира. Мысли Алексея путались, он рассеяно наблюдал за потоками машин, глядя в лобовое стекло. Ему казалось, он был готов к такому исходу, а выходило, что нет. Романов сам вынудил прогнать его. Он знал, что ее реакция лакмусовая бумажка – это все равно, что разбудить близкого ночью и попросить у него воды.
Алексей понимал, что проиграл и битву, и войну без сражения – он просто не интересен. С наскока взять эти стены не получилось, да и выходило, что не зачем. К долгой осаде он не то что не привык, а вообще считал это пустой тратой времени, к тому же экспромт всегда был его коньком. А может необходимо доказывать свою любовь долго и упрямо, что все люди разные и кто-то может усмотреть в его действиях подвох, а кто-то простое сумасбродство, и только время расставит все по местам? Наконец он пересилил себя и достал телефон, чтобы прочесть смс.
« Ну, нельзя же так врываться. Ты бы мог как-то предупредить. Ты ненормальный. У меня сессия и я спать сегодня легла в 4 утра ».
Он выругался про себя, а вслух произнес: « Поучи меня жизни еще».
Романов твердо решил первым же поездом возвращаться домой. Вернувшись на вокзал, он купил обратный билет – ближайший поезд шел следующим вечером. Он взял вещи из камеры хранения и снял номер в гостинице вокзала. Около часа он провел в душе пытаясь мысленно собраться , но ничего не выходило. Мысль, что вот она его любимая рядом только протяни руку, не давала Алексею покоя. Он оказался почти в катотоническом ступоре. Тело сковало, словно судорогой, и он тихо замычал, точно глухонемой, обливаясь ледяной водой гостиничного душа. Кое– как придя в себя, он вышел из номера и отправился побродить по городу, в надежде, что ходьба успокоит его. Но дошел до ближайшего фастфуда, зашел внутрь и заказал пива. Отчаянье и гнев бессилия переполняли его. Что он еще мог сделать, чтобы быть с ней.