– А, это знаменитая Даша! – и протянул ей руку, уверенный, что она непременно протянет ему свою ладошку.
Она руку ему не дала, бросив в его сторону саркастичный, умудренный жизнью взгляд.
– Извините, но у меня руки обработаны.
Он надменно пожал плечами, сразу разгадав пустую отговорку, и представился, склонив голову:
– Юрий! Очень вас жду! Можно сказать, я здесь только из-за вас!
Она удивилась. Никогда прежде его не видела. Впервые кто-то из курортников отпускал такие странные заявления в ее адрес. Спросила, что ему назначено, получила двусмысленный ответ:
– Из медуслуг – ничего.
При этом он так посмотрел на нее откровенно раздевающим взглядом, что она сразу поняла, какого рода услуги ему понадобились. Строго попросила его выйти из помещения. Он заупрямился, но тут в кабинет вошел немолодой мужчина, возмущенный проникновением Юрия без очереди, и тот был вынужден выйти, многозначительно пообещав на прощанье, что они еще встретятся. Это прозвучало так амбициозно, что Даша, недоброжелательно посмотрев ему вслед, брезгливо передернула плечиком. Каков нахал!
В десять часов, управившись с делами, подняла карточки прибывших за последние два дня и просмотрела их. Юрий среди них был только один – Петров Юрий Николаевич, двадцать девять лет, холост. Поселен в люксе на третьем этаже. Она потерла внезапно замерзшие руки и вздрогнула от нехорошего предчувствия. И, конечно, интуиция ее не подвела.
Даша с вызовом посмотрела на властное лицо сидевшего в неприличной близости мужчины. Он разглядывал ее с такой циничной усмешкой, как будто на ней висел ценник с перечнем оказываемых ею интимных услуг. И напротив каждого вида – своя цена. Она с трудом сглотнула, подавив откуда-то взявшийся нелепый страх.
– Ну-с, милая девушка, рассказывайте о себе! – голос прозвучал требовательно, как будто она устраивалась к нему на работу, и Юрий выяснял степень ее компетентности и благонадежности.
Она отрицательно покачала головой, вновь подивившись его беспримерному нахальству. Он наклонился, сжал ее локоть и, не давая уклониться, настойчиво продолжил:
– Сколько вам лет, для начала?
– С чего вы решили, что я вообще хочу с вами разговаривать? – она сильно дернула руку, стараясь вырвать ее из стального захвата.
Юрий насмешливо улыбнулся, не выпуская ее ладони. Казалось, он и не заметил нервного трепыхания собеседницы.
– Ну, вы же не хотите, чтобы я расспрашивал о вашей жизни ваших сослуживцев? Ведь кто только чего не порасскажет. Зачастую то, чего и не бывало. Хотя, думаю, это будет очень забавно. И для рассказчиков и для меня.
Даша испуганно подумала: еще как забавно! Если он пристанет с расспросами к Людмиле Васильевне, их болтливой кастелянше, то через полчаса о его нездоровом интересе будет знать весь поселок. Слухи непременно дойдут до свекрови, а у них и без того не слишком любезные отношения. Оскорблений от Нины Андреевны ей и без того вполне достаточно!
К сожалению, историю ее немудреной жизни в поселке знает каждая собака. Любой встречный, от пятилетнего ребенка до столетнего старца, может поведать этому типу ее биографию. Уж лучше она сама. Не такая уж это тайна. Сдержанно ответила, нахмурив ровные брови:
– Двадцать пять!
Он усмехнулся, никак не прокомментировав сдачу ею первой линии оборонительных рубежей.
– Замечательно! Продолжаем разговор! Замужем?
Даша скривилась. Этот допрос ей все больше не нравился. Она отрезала, подчеркивая раздражение его бесцеремонностью:
– Да!
Он удивленно принахмурился.
– Дети?
– Дочь!
Он выпустил ее руку, откинулся на спинку стула и посмотрел на нее прищуренными, скрывающими охотничий блеск, серыми глазами.
– Чудненько! Мне никогда не нравились чопорные девственницы! Скучно с ними, знаете ли! Куда интереснее с познавшими жизнь дамами!
Даша покраснела и отчеканила:
– Меня ваши сексуальные пристрастия не интересуют!
Он нарочито удивился:
– А мы что, о моих сексуальных предпочтениях беседуем? Как увлекательно! Я и не знал! Но, если они вас так интересуют, спрашивайте, не стесняйтесь! Обещаю, что отвечу вам, как на духу! Исповедуюсь, так сказать, всё равно в церковь не хожу.
Она нервно вжалась в спинку кресла, боясь спровоцировать его на еще более откровенные высказывания.
– Я в ваших развлечениях участвовать не собираюсь!
Он согласно покивал головой.