— Ты не должна отчаиваться, — утешала Барбара подругу. — Ты же знаешь, после каждого дождя снова выглядывает солнце. Ты справишься, ты сильная. Намного сильнее меня. Во всяком случае, я не позволю тебе предаваться печали и скорби и в одиночестве коротать драгоценные дни отпуска. У меня появилась хорошая идея…
— Какая? — спросила Шерен.
— Дэн и пара его друзей затевают завтра утром морскую прогулку на болота. Я тоже участвую в ней. А поскольку ты так очарована Эверглейдсом, я считаю, будет неплохо, если ты тоже поедешь с нами. У Дэна большая яхта, и мы как следует повеселимся. Что скажешь — хочешь поехать с нами?
Шерен засомневалась. Эверглейдс будил в ней боль, связанную с чудесными переживаниями. Но какой смысл быть без конца больной. И если воспоминания кололи ее, как шипы, то она вытащит их безжалостно.
— Наверное, мне действительно надо поехать, Барбара, — сказала Шерен. — Мне приятно, что ты хочешь помочь мне. Твоя поддержка очень кстати. Когда вы собираетесь?
— На восходе солнца. Ты должна встать пораньше. Яхта Дэна стоит недалеко отсюда, восточнее отеля, прямо у второго пирса. Ты знаешь, где это?
Шерен кивнула.
— Постараюсь не опоздать, Барбара. А теперь мне хочется поспать. Сегодня всего было чуть-чуть многовато для меня. Попробую избавиться от негативных впечатлений. Сон и одиночество — вот что мне сейчас необходимо. Не беспокойся, я уже пришла в себя.
Насчет последнего утверждения у Барбары возникли определенные сомнения. Однако она не могла больше оставаться, если не хотела рассердить Дэна. Бегло взглянув на ручные часы, она обнаружила, что находится у Шерен уже более получаса. Было самое время спускаться вниз.
Барбара встала.
— Тогда до утра. И если тебя не окажется на пирсе, я приду за тобой. Отговорки не принимаются, о’кей?
Она еще раз ободряюще улыбнулась Шерен и покинула номер. Шерен вышла на балкон. Она не могла спать. Сев на плетеный стул, она стала смотреть на ночное море и яркие городские огни в бухте.
Как это было все-таки красиво! Однако рядом не было никого, с кем можно было бы поделиться впечатлениями. Единственный человек, кому хотелось поверять свои мысли, предал и бросил ее.
Шерен в забытьи долго просидела на балконе. Неожиданно она почувствовала, что начинает мерзнуть. Она встала, вернулась в комнату и прикрыла балконную дверь, оставив лишь маленькую щелочку. Раздевшись, она легла в постель.
Она попыталась уснуть, но сон не шел. Лавина мыслей будоражила ее голову. Мыслей, в центре которых находился Джим. Она видела перед собой его лицо, и ей хотелось плакать.
Под утро Шерен наконец заснула.
6
Джим Скотт был не в состоянии ехать домой. Его пугало одиночество в пустом доме, и он бесцельно колесил в машине по городу мимо бесчисленных баров, дискотек, ресторанов.
Джим чувствовал себя ненужным, лишним. В горле у него пересохло, голова гудела от боли. Разрыв с Шерен сломил его. Он был ошеломлен и подавлен — чего и сам от себя никак не ожидал.
Впервые благодаря Шерен он смог развеять темные тучи своего прошлого, смог поверить в себя. Но тут, так некстати, так неожиданно, появилась Элизабет и все разрушила.
Джим усилием воли отбросил мрачные мысли. Иначе можно совсем помешаться. Глухая тоска заполняла душу, и единственным средством против нее был алкоголь. Поэтому он наконец остановил машину около маленького бара.
В этот час в скромном помещении находилось немного посетителей. В нос Джиму ударил тяжелый пивной запах, где-то в глубине из музыкального ящика раздалась душещипательная песня в стиле «кантри». Бдительные глаза завсегдатаев заведения внимательно проводили его к стойке, где он сел на шатающийся табурет.
— Что будем пить, мистер? — спросил его бармен.
— Один бурбон, пожалуйста, но двойной!
Бармен сочувственно посмотрел на Джима. Он молча поставил перед ним стакан с бурбоном и удалился. Он понял, что в таком состоянии посетитель не ограничится одним стаканом. А он редко ошибался.
Да и на сей раз бармен был прав. Джим, залпом выпив бурбон, ощутил в животе приятное тепло. Не раздумывая он повторил заказ. Бармен поставил перед ним второй стакан. Невероятная легкость и свобода наполнили душу Джима.
— Не закажете ли вы еще один для меня, мистер? — вдруг услышал Джим рядом с собой дребезжащий голос. Он повернул голову и увидел небритое лицо человека лет пятидесяти, вид которого вызывал только жалость.
«А почему, собственно, нет», — подумал Джим. В этот момент ему было наплевать на все на свете.