Действительно, какая-нибудь тропинка могла бы проходить через какие-нибудь джунгли, дорогу через которые знает какое-нибудь местное племя, которое там живет или пользуются какие-нибудь охотники или торговцы, через какой-нибудь перевал, где, собственно, и дороги нет, непонятно что, какая-то тропинка. Так вот, непосредственно, когда человек идет по этому месту и старается абстрагироваться от своей обычной жизни, не вступать ни в какие связи с социумом, питаться, как правило, подаянием.
Это отличие от современной нашей жизни, нашей цивилизации, где люди, которые питаются подаянием, плохо воспринимаются обществом. Как правило, большая часть этих людей – это бомжи или люди, которые демонстрируют полную асоциальность.
Наоборот, в духовной традиции Востока – это считалось не зазорным, а наоборот, даже за благо или хорошую заслугу люди считали подать какую-то милостыню или еду странствующим таким паломникам.
Так вот, когда вы идете по таким дорогам, иногда вместе со всеми людьми, иногда сворачиваете на какие-то совершенно нехоженые тропинки, по которым мало кто ходит, когда вы питаетесь подаянием, а иной раз вообще голодаете, если ваша «трасса» проходит в местах, где нет вообще никого, то вы начинаете совсем по-другому воспринимать окружающий вас мир и, как следствие, лучше понимать процессы, которые идут в вашем внутреннем мире.
И это настолько сильно позволяет вам свежим, непредвзятым взглядом взглянуть на всю свою жизнь, на все свои проблемы и т.д., и т.п., что это иногда превращалось в настоящую панацею для людей, даже не только связанных с йогой, а просто обычных паломников. Что вдруг, преодолевая все эти трудности пешком, испытывая зной, жажду иной раз, отсутствие общения, отсутствие обычного окружения, вдруг какая-то пелена с разума медленно-медленно начинает спадать, и ты понимаешь свое место в этом мире.
Там спишь под открытым небом, видишь звезды, млечный путь. Ты понимаешь насколько ты маленькая песчинка в океане изменчивого мира, что многие страхи просто исчезают, кажутся смешными, многие надежды, опасения также исчезают.
Более того, человек яснее понимает какое-то свое более глубинное предназначение. И затем, когда он доходит до этого храма, к которому человек отправлялся в паломничество, это действительно, как венец долгого пути, что там он может повторить несколько раз ту или иную йоговскую практику, и эффект наблюдается колоссальный.
Причем, не понятно, то ли это место обладает этой силой, всякие там вполне объяснимые факторы вполне физического характера. Скажем, если в высокогорье – там разреженный воздух, если вы на берегу океана - там, безусловно, какая-то другая атмосфера, соленый запах воздуха, если вы в джунглях – это что-то другое, если вы в пустыне – что-то третье.
Так вот, все это приводило к тому, что то ли это место действия, где расположен храм, то ли долгий путь, который человек преодолевал, прежде, чем дойти до этого места, то ли и то, и другое вместе производили колоссальнейший эффект, что вдруг человек в своем осмыслении поднимался на другой уровень. И если он ставил задачу перед собой, он ее достигал, он мог достичь каких-то способностей, или то, что мы бы могли назвать «сверхспособностей». Самым потаенным образом какие-то его надежды и мечты самого материального характера вдруг непостижимым образом после такого паломничества сбывались.
Это как бы одна сторона, показывающая, откуда родился этот метод хождения по тропам. Нужно сказать, что аналогичная практика была в древней Руси. Действительно, еще до революции люди совершали паломничество от одного храма, пустоши к другой. Действительно, знаете, пока вы Матушку-Россию пройдете, чтобы посетить то или иное святое место, не так, как сейчас, чтобы на джип сел и за 15 минут доехал до какого-то места силы или какого-то священного уходящего еще в дорелигиозную эпоху места. А когда ты сам с котомочкой дошел, как эти ходоки.
Понятно, это все обрастало профессиональными нищими и прочими асоциальными элементами. Т.е. до известной степени аналогия хоть и была, но также, как (собственно говоря) и в Индии, какой-то процент был просто откровенных попрошаек, тунеядцев. Собственно говоря, и на Востоке оно так.
Так вот, это вещь как бы интернациональная. Это одна сторона смысла того, для чего нужны были хождения по тропам.
«Хождение» без определенной цели.