В Чем же можно обозначить глобальность этапа протософии, ее достижения ставшей основой как минимум для двух вполне ориентософских традиций (речь идет о средневековой иудейской ориентософии и ориентософии христианской, нашедшей свою полноту в трудах Отцов Церкви).
Во-первых, яростное, пламенное, безусловное утверждение того, СМЫСЛ бытия существует и явлен в сотнях форматах и свидетельствах. А именно отсутствие смысла бытия, не возможность его увидеть (узнать, понять, сформулировать, воплотить) является основой философии эллинов. Для ориентософии, столь качественно выраженной именно палестинскими пророками, наличие смысла бытия есть исходный пункт теоретических конструкций (от мистического озарения, до формализованных логических цепочек).
Во-вторых, в отличии от языческих схем, которые наложили могущественный отпечаток на философские системы эллинов и некоторые ориентософские концепции Востока, пророки утверждали (и доказывали!), что мир не есть завершенное и законченное творение. Мир есть творение, находящееся в стадии созидания, изменения или становления (в разных текстах по разному). Но ключевая мысль - одна, мир есть творение не завершенное. И происходящие события, или события происшедшие не были лишь "пеной", неким бытийным хламом, "музеем артефактов", а живой динамической системой развития Человека. Причем пророки, выходя за пределы Палестинских событий, выводили динамику на уровень интернациональный, глобальный, охватывающий ВСЕ человечество. Высказанные ими мысли были гораздо выше, шире и сложнее уровня, как самих пророков, так и их слушателей (и противников и почитателей). Лишь сейчас спустя 28 веков развития мы немного начинаем понимать уровень писаний бедных палестинских скотоводов или горожан небольших городишек говоривших о "смысле истории", о "единой судьбе человечества" .
В-третьих, пророки никогда не брали на себя смелость утверждать себя в качестве создателей НОВОЙ религии или религиозной концепции. Речь шла лишь о продолжении уже начатого дела, пророки необыкновенно заботились о преемственности идей, выводя линии как буквального преемствования, так и преемствования по смыслу, духу, образу. И речь была не о презрительно высокомерном: "Amicus Plato, sed magis arnica Veritas" , а об истинном преемствовании тех высочайших целей, принципов и Откровений, которыми горели пророки и которыми воспламеняли дух, интеллект и волю окружающих их людей. Это преемство зачастую не было респектабельной ссылкой на мнение предшественника, это был порыв, когда текст предшественника прочитан, освоен принят в разум и сердце, когда уже сделанное другим становится базой, огранкой слов которые рвутся из уст пророка. С полным осознанием того, что уже твои слова перейду из рода в род и сохранятся в веках. И в этом смысле потуги современных нам авторов утвердить свое персональное имя в раках интеллектуальной собственности над словами, которые придумали не они, над мыслями которые выражены на придуманном не ими языке и не созданными ими буквами, собственность которая исчезнет для автора с его смертью - смотрится детскими капризами по сравнению с тем рвением, которое проявляли пророки Палестины творя новые смыслы вступая в сотворческий акт с божественным откровением.
Сформируем несколько концептуальных положений Палестинской протософии связав их с именем конкретной личности и очертив время сформулированной мысли, идеи, концепта.
Дата
(все даты даны до н.э.) Пророк Мысль
760-755 Амос "Не подобны ли сынам эфиопов для Меня вы, сыны Израиля? - говорит Ягве. Не вывел ли Я Израиль из Египта, как филистимлян из Кафтора и сирийцев из Кира?". Этот отрывок позволяет сделать вывод, что Амос недвусмысленно вещал: "Люди равны перед лицом Божиим" [Мень, 1991: 35]. По сути первая идея всечеловечества, равенства всех людей перед лицом Абсолюта.
750-740 Осия "Милосердия хочу я, а не жертвы и Богопознания более всесожжений". Бог есть любовь, а обретение любви возможно только через свободный акт воли. Высший дар Богу Осия обозначает как хэсэд (милость, милосердие, любовь-жалость, любовь-доброта; этимологически хэсэд связан с глаголом хасад (ревновать, усердствовать) [Мень, 1991: 54]
742-735 Исайя
и
"Бедняки Господни" "Тебе сказано, человек, что есть добро и что Ягве требует от тебя: только поступать справедливо и любить милосердие и в смирении ходить перед Богом твоим". В эпоху когда цари собственноручно выжигали глаза тысячам пленных, когда доблестью считалось вспарывать животы беременным женщинам в Палестине формировались кружки людей "Дети Исайи" которые формировали иное мировоззрение и жизненные горизонты. В эллладе также воставшей против деспотичности меча и крови энергичные мыслители пошли путем социально-политических преобразований, Палестипнцы избрали путь преобразований Человека. Эллины приковывали богов цепями к храму, дабы они не сбежали, а мудрецы Палестины стремились поднять Человека до уровня общения с Богом.
Ок. 715 Соферимы Езекии Проводится большая работа писцами царя Езекии по собиранию и формированию корпуса текстов взятых из разрозненных источников и сведенных в единую "Книгу Притч". Последняя ознаменовала собой новый жанр литературы - "Хокма" (Мудрости). Того самого жанра в пределах которого спустя несколько столетий будут явлены вершины древней палестинской ориентософии.
562-550 Соферимы Вавилона Создается концепция библейской философии истории "Все от Бога, но и все от Человека".Формируется корпус исторических книг Библии, где на конкретных примерах осмысливается и переосмысливается исторический путь Израиля, формируются ключевые смыслы его исторического бытия.
562-530 Второисайя "Мировая миссия Израиля", "Языческие цари орудия провидения". Формируется и усиливается компонента особого смысла и назначения истории, причем истории как отдельного человека (не важно иудея или языческого деспота) так и идея национальной истории, ее конечной цели и финального пункта назначения. Бытие в этом мире его радости, да несчастья не являются самоцелью (даже строительство Дома Божьего в Иерусалиме), а лишь средством достижения конечной цели истории, которое есть - приход Мессии. И в этом смысле нет границ между народами у Ягве, а есть лишь одна граница - между истинной верой и язычеством [Мень, 1991: 231]
Около 485 года до н.э. вдруг и неожиданно духовный мир Израиля крутанулся вокруг своей оси. Пророки уходят со сцены его истории. Учителями народа, создателями концепций мировоззрения, интеллектуалами, проникающими сквозь пласты мироздания становятся не пламенеющие проповедники, которым была открыта истина, на их место восходят мудрецы, раввины и книжники [Мень, 1991: 246]. Этот процесс забурлил вокруг фигуры Эзры и его противников. Он вылился в серию совершенно блестящих, эталонных для протософии писаний, среди которых первым текстом этого направления является творение безвестного мудреца - "Книга Руфь". По форме, это незатейливая новела в которой любой читатель Востока мгновенно увидит сложнейший комплекс символов, вязкую цепь ассоциаций и пугающую глубину истин. Самая главная мысль, идея, символ, прообраз будущего, сформулирована А. Менем так: "человеческое достоинство и праведность не зависят от племенных границ, и Богу угодны все, кто сохранил веру и любовь" [Мень, 1991: 244].
Этап протософии, который предстоит развернуться в последующей иудейской и христианской философии сформировал базис историософского познания мира, дал ощущение динамизма истории в стратегическом видении и показал ценность каждого конкретного шага даже отдельного человека. Он возвел достоинство Человека на немыслимую для той эпох ступень, подарив ему смысл и цель жизни, предложив любовь и познание к Богу как пределы его Бытия. Пророки после множества горьких уроков недвусмысленно указали на невозможность достижения Царства Божия (тотальной справедливости, всеобщего милосердия и абсолютного благоденствия) на Земле. Перекрыв тем самым полностью путь социальных и политических преобразований как вектор софийной мысли палестинской ориентософии. Перекрыв возможность осуществления в рамках государственных программ или политических проектов, но не лишив Человека ВЫСОКОГО ПРАВА ТВОРИТЬ ДЕЯТЕЛЬНОЕ ДОБРО, права творить милосердие и справедливость. Как это своместить в формате единого мировоззрения, отлить в чеканные формулы интеллектуального знания будут решать следующие поколения творцов палестинской историософии в первых веках до Рождества Христова, до наступления новой, нашей эры.