Он сидел ночами, решая примеры и задачки, как последний ботаник.
Сроки сдачи контрольных пролетали незаметно. А Шматко заметно пролетал мимо высшего образования…
Когда до отправки заданий в институт осталось три дня, он не выдержал. Гениальная мысль родилась внезапно. В работе над учебниками нужен был помощник! Естественно, кто попало не годился.
Олег Николаевич подумал и вызвал в каптёрку сержанта Рылеева. Как самого опытного и проверенного кадра. Рылеев к получению высшего образования отнёсся ответственно.
Но его математических способностей хватило ровно на овладение калькулятором «Электроника». На чём и порешили — работа в каптёрке закипела.
— Так! — азартно шептал прапорщик. — Подели 128 на 4! — 32! — отчаянно вскрикивал Рылеев. — 32? Странно! — чесал затылок Шматко…
Апогей наступил в полночь. Олег Николаевич вывел какую-то формулу.
— Ну-ка возьми корень из сорока пяти, — попросил он.
Сержант Рылеев прошёлся пальцами по кнопкам калькулятора, добывая ответ.
— Шесть, запятая, семь ноль восемь два ноль четыре!
Прапорщик вписал цифру в тетрадь и скомандовал, входя в раж:
— А умножь это на косинус шестидесяти градусов!
И тут Рылеев задал страшный вопрос:
— Умножить на… А чему равен косинус шестидесяти?
— Это ты у меня спрашиваешь?! Посчитай! — отмахнулся Шматко.
Но Рылеев успел изучить все кнопки на «Электронике». Косинуса там не было однозначно.
— Так это надо калькулятор другой… Инженерный! — догадался он.
— А этот какой?
— Не знаю… Отечественный…
Олег Николаевич расстроился:
— Ну а со школы ты что, не помнишь?. Косинус шестидесяти!. Ну, это же… Что-то до боли знакомое…
Рылеев кивнул и промолчал. Они посидели в тишине, размышляя о коварной науке математике. Потом прапорщик на всякий случай спросил:
— Слушай, у тебя есть знакомые инженеры?. С калькулятором?.
И тут Рылеева осенило. В поиске косинуса нужен был помощник!
Он встал и чётко доложил:
— Нет. Но у меня есть получше!
Через десять секунд по казарме полетела команда:
— Рота-а, подъём!.
Рылеев прошёлся перед строем. Рота, конечно, построилась. Но продолжала спать. Только стоя. Сержант с тоской посмотрел на свою расстеленную койку. Если бы не высшее образование старшины, он мог мирно дрыхнуть на мягкой подушке. Сержант вспомнил, зачем поднял личный состав, и рыкнул:
— Смирно! Математику в школе все учили?!
Нестройный хор зомби послушно промычал:
— Так точно…
— Рылеев бодро объявил:
— Вот и здорово! Значит, так… Дальше спать будет только тот, кто знает косинус шестидесяти!
— Чего шестидесяти? — не понял Кабанов.
— Градусов! — ласково пояснил сержант.
— Шестидесяти градусов не бывает. Только сорок! — сонно пробормотал Гунько.
По строю пополз смешок, вялый, как сухофрукт в компоте.
— Хорошо смеётся тот, кто смеётся утром! — честно предупредил Рылеев. — Шевелим соображалкой!. Вы ж недавно со школы! Вас среди ночи подними, вы должны помнить косинус шестидесяти!
Народ немного помолчал, с тихой незлой грустью вспоминая школу. И вдруг как-то случайно проснувшийся Кузьма Соколов пробормотал:
— Вроде одна вторая получается…
— Что?! — недоверчиво переспросил сержант.
— Вроде одна вторая получается… — пояснил Кузьма Иванович.
Рылеев подошёл и остановился напротив.
— Что значит вроде?
— Ну… если в равностороннем треугольнике провести высоту… получится два прямоугольных треугольника. Так косинус угла в 60 градусов будет равнее отношению длины прилежащего катета к длине гипотенузы. То есть одной второй.
Сержант впал в глубокую задумчивость. Полученная информация искала место в его дремлющем мозгу. Таких премудростей не было даже в уставе. Наконец он кивнул:
— Молодец, Соколов! Я же говорил — кто-то должен помнить!
Соколов, отбой! А остальным не расслабляться! Думаем, думаем!
Рылеев аккуратно почесал затылок, чтобы не рассыпать добытые знания, потом развернулся и зашагал в каптёрку. Кузьма посмотрел ему вслед и сел на кровать.
Рядовой Ходоков с завистью прогундосил, вроде как выражая общее мнение:
— Что, Сокол, самый умный, да?