— Значит, так, Кабан! Слушай сюда! — угрожающе выпалил он. — Сержанту чтобы ни слова…
— Руки убери! — сказал Кабанов, насупившись.
Но Мишка не отреагировал.
— Рот закрой. Ты понял, что я сказал? Не дай бог хоть слово… — Он сжал кулак и помахал им в воздухе.
— А кто ты такой, чтоб тут?. — невнятно, но злобно прошипел Кабанов.
Конфликт назрел и потребовал разрешения.
— Кто я такой?! — Мишка толкнул противника кулаком в грудь так, что тот отлетел в угол. — Слышь, ты, упырь…
Кабанов схватил утюг и замахнулся с воплем:
— Не подходи-и!!
Неизвестно, какая бойня могла произойти в бытовке, если бы на шум не вернулся сержант Рылеев. Он ворвался в решающее мгновение и взревел с порога:
— Что за херня?! Я спрашиваю, что за цирк?! Не слышу?!
Мишка понял, что по всем статьям не прав, и промычал:
— Да тут… это… утюг один… а он копается…
Рылеев закрыл за собой дверь и ехидно сказал:
— Вот оно как! Утюг, стало быть, не поделили! Солдаты не поделили утюг!. Медведев, ты кто? — Он резко повернулся и оказался лицом к лицу с Мишкой.
— Я?. Рядовой… — растерялся тот.
Рылеев сделал шаг вперёд и повысил голос:
— Медведев, ты кто?!
— Ну, «дух»…
Рылеев грозно зарычал:
— МЕДВЕДЕВ, ТЫ КТО-О?!
— Не могу знать, товарищ сержант.
Рылеев чувствительно ткнул ему пальцем в грудь и пояснил, как полному дебилу:
— Ты — человек, Медведев. А он кто? — Сержант кивнул в сторону Кабанова.
— Тоже человек… наверное.
Рылеев наставительно протянул:
— Во-о-от!. А человек человеку кто? Правильно — друг, товарищ и брат. Стало быть, будем воспитывать в вас эти высокие чувства…
— Это как? — вдруг заинтересовался Кабанов, опуская утюг.
Сержант усмехнулся:
— Оделись — и за мной! Сейчас узнаете…
Через десять минут оба «духа» уже копали землю сапёрными лопатками. Над ними нависал Рылеев и вещал:
— Это, солдаты, называется «траншея дружбы». Значит, копаете навстречу друг другу. Потом встречаетесь, жмёте руки, обнимаетесь… И дальнейшая ваша служба протекает в атмосфере полной любви и взаимопонимания!
Между Медведевым и Кабановым пролегало расстояние в десять шагов целины. Сержант прикинул расстояние и вонзил посередине колышек, обозначив заветный рубеж. Он достал сигарету, прикурил и смачно выпустил дым:
— Если к обеду траншеи не будет, переходим на второй рубеж.
Там, правда, камней побольше… Так что пашите, «духи»! Время пошло!
Мишка страдальчески застонал. Но спина Рылеева уже маячила в районе столовой. Кабанов с упорством экскаватора зарылся по колено в песок. Работа закипела.
Копать было трудно. Периодически попадались корни деревьев и камни. Кабанов молча пахал, добросовестно выполняя завет сержанта.
Мишка поначалу пытался разговаривать. Между взмахами лопатки он вскидывал голову и пыхтел:
— А ты, Кабанов, молодец! Хорошо копаешь! У тебя в роду геологов не было?. А шахтёров?
«Друг, товарищ и брат» не отвечал, продолжая работать. Но Мишка не унимался:
— Молчишь? Ну-ну… Обиделся? Наехал на тебя я, а копать обоих заставили… Несправедливо? Несправедливо! А на марш-бросках тебя с полной выкладкой таскать справедливо?! Я, здоровый, красивый парень… все перспективы… А должен тут, как лох последний… какие-то траншеи рыть… Это, по-твоему, справедливо?!
Наконец он выдохся и вонзил лопату в дно траншеи. И тут выяснилось, что напарник спокойно сидит на травке.
— Э-э!. Ты чё не копаешь? — возмущённо пропыхтел Мишка.
Кабанов невозмутимо потянулся:
— А я свою половину уже выкопал.
— Какую половину?! Сержант ничего про половину не говорил.
Команда была копать, пока не встретимся! Забыл? Так что давай работай…
Но Кабанов даже не шевельнулся.
— Я свою половину дружбы уже отработал, — он показал пальцем на воткнутый сержантом колышек.
Мишка вдруг обнаружил, что колышек действительно стоит на месте. И ему самому до него остаётся ещё четыре метра, не меньше.
— Ну, Кабанов, я до тебя докопаюсь — землю грызть будешь! — зарычал он и схватился за лопату.
Кабанов тихо усмехнулся:
— Давай-давай…
На последнем метре Мишка сломался. Он, натужно хрипя, вытащил из траншеи здоровенный булыжник и повалился на землю. До обеда оставалось минут двадцать. И один метр незаконченной траншеи.
Мишка потянулся к лопате и понял, что не успеет закончить работу даже под страхом смерти. Он жалобно посмотрел на свои ладони. На пальцах наливались красные пузыри кровяных мозолей. Судя по всему, перехода на второй рубеж было не миновать. Мишка почувствовал, как от одной этой мысли весь его организм в ужасе сжался.