После чего становится необученным, необстрелянным и зачуханным новобранцем. Только потом человек может попасть в армию. Ну а там его уже и обучат, и обстреляют, и расчухают…
Строй призывников больше походил на толпу. Она изгибалась двумя рядами во дворе военкомата. Гардероб молодых людей состоял из барахла, которого лишиться было не жаль. Поэтому толпа напоминала не строй защитников Отечества, а смотр женихов в колхозе «Красный Лапоть». Перед сборищем прохаживался офицер с папкой и пересчитывал народ. Из-за забора ему мешала другая толпа — женская.
Оттуда рыдали матери и абсолютно безутешные подруги. Но офицер обладал зычным командным басом и невозмутимостью только что нажравшегося питона. Он вещал на весь двор, легко перекрывая гвалт:
— Значит, так. Я называю фамилию — вы громко говорите: «Я».
Авдеев!
Из строя донеслось чьё-то неуверенное:
— Я!.
Процесс учёта покатился отработанным порядком:
— Гунько!
— Присутствует.
— Кабанов!
— Я…
— Медведев!
Ответа не последовало. Мишка стоял во втором ряду и с интересом изучал соратников. Визуально. Физиономии вокруг вызывали у него живейший интерес. Общее впечатление можно было выразить одним словом: «Отстой!» В отличие от остальных, призывник Медведев щеголял в крутых джинсах от какого-то голубоватого модельера и клёвой куртке, наполовину состоящей из заклёпок и молний. Попутно с разглядыванием окружающего народа он слушал плеер, включенный на полную громкость. Вникать в отстойную военную ахинею ему было влом.
— Медведев!! — ещё раз выкрикнул офицер, добавив громкости.
Но перекричать плеер не смог. В толпе колыхнулось любопытство. Стоять без дела в пустом дворе военкомата всем давно надоело. Поэтому граждане призывники включились в процесс поиска, оглядывая соседей. Мишка кожей уловил нездоровые вибрации коллектива и на всякий случай потянул из одного уха наушник.
— МЕД-ВЕ-ДЕВ!! — рявкнул офицер, наливаясь суровым военным энтузиазмом.
Мишка подпрыгнул от неожиданности.
— А?. Явился! — поспешно буркнул он.
Народу его реакция понравилась: по толпе прошёлся хохоток.
Процесс учёта двинулся дальше.
— Филиппенко!
— Я!
— Ходоков!
— Здесь!
— Соколов!.
Зрителям, толпящимся за забором, однообразие тоже надоело.
Заплаканная девчушка звонко крикнула в направлении строя:
— Серё-ё-ёжа! Фигня эта армия! Я всё равно буду тебя ждать, слышишь?!
Оптимистка исчезла за бетонной оградой. Офицер осёкся, наливаясь гневом. В этой жизни, кроме армии, у него ничего святого не было. И сносить нападки на неё он не желал.
— Та-ак! Чья баба? — рыкнул офицер.
Ни черта хорошего его стремительно краснеющее лицо в обмен на откровенность не обещало. Народ промолчал, решив не спешить.
Офицер продолжил поиски идиотов:
— Я спрашиваю, чья баба сказала, что армия — это фигня?!
Идиоты прятались. Но для их выявления хитропопая армейская психология имела свои тонкие методики. По двору пошёл гулять мощный угрожающий бас:
— Значит, так! Если я сейчас же не узнаю, чья это баба… То все Сергеи у меня… Пойдут служить в морфлот!!
В радиорубке тихо звучал марш «Прощание славянки». Напротив очень крепкой и очень древней аппаратуры сидел сержант. Он мирно дремал в старом продавленном кресле, положив ноги на стол. Ему снился долгожданный дембель. Но тут, на самом интересном месте, дверь открылась. В рубку ввалился Хворостюк.
Капитан Хворостюк в военном комиссариате отвечал за всё. В том числе и за радиорубку. Служба была непростая. Поэтому Хворостюк постоянно что-нибудь жевал, восполняя силы. От этого лицо его неуклонно росло. Вот такая вот интересная взаимосвязь: служба трудная — морда широкая… Он аппетитно грыз большое зелёное яблоко.
Сержант приоткрыл глаза и лениво проводил взглядом в последний путь кусок фрукта, канувший в капитанский рот. Хворостюк устало плюхнулся на стул — тот жалобно треснул, но выдержал. Сержант разочарованно вздохнул. Капитан неодобрительно проворчал:
— Ковалёв… Ты бы хоть ноги убрал со стола, что ли, когда я вхожу? У тебя дембель через неделю, а не завтра.
Сержант нехотя снял ноги со стола и произнёс:
— Извините, товарищ капитан…
Благодаря виртуозному исполнению фраза прозвучала как: «Иди ты в жопу!» Но Хворостюк доедал яблоко. В такие моменты всё остальное его не интересовало. Капитан медленно осмотрел рубку и деловито обсосал огрызок, завершая приём витаминов. В паузах между блюдами он любил поговорить.