— Слушай, Ковалёв… А чё, как призыв, так сразу «Марш славянки»? — задумчиво протянул он.
Сержанту умней капитана быть не полагалось. Он пожал плечами, искренне надеясь, что начальство исчезнет в поисках другого собеседника:
— Не знаю, товарищ капитан… Традиция.
Но Хворостюк никуда не исчез. Ему нравилось беседовать с личным составом. Особенно руководить.
— Мне эта традиция вот уже где за десять лет! — Он провёл себе по горлу пухлой рукой. — У тебя другая какая-нибудь музыка есть?
Творческий поиск капитана сержанту Ковалёву за два года надоел хуже перловки. Но до дембеля действительно оставалась ещё целая неделя. Он обречённо кивнул, вставляя новую кассету:
— Конечно! Сейчас поищем… — Древняя аппаратура разразилась бойкой зарубежной эстрадой.
Хворостюк достал спичку и неторопливо поковырялся в зубах.
Ритмичные звуки из репродуктора ему понравились.
— Слушай, Ковалёв, а кто это поёт? — поинтересовался он.
— Бони Эм, товарищ капитан… Вы что, не узнали? — ответил тот.
Ответ не менялся третий месяц. Обычно Хворостюк в меломаны не лез, полагаясь на вкус сержанта. Но после яблока душа его требовала чего-то… Фиг знает чего…
— Да-а, за этой вашей современной музыкой хрен уследишь… — махнул он рукой. — А давай-ка что-нибудь поромантичнее?!
Через минуту из динамика грянул тяжёлый рок. Для непосвящённого похожий на концерт под гитару бешеной собаки.
Ковалёв вопросительно глянул на капитана. Тот «тяжёлый металл» воспринял с сомнением:
— Это что, называется «поромантичнее»?
— Ну да. Как вы и просили. Группа «Рамштайн». Песня про маму.
«Мутер».
Хворостюк прислушался к гремящим аккордам и с подозрением спросил:
— А на каком это языке?
— На немецком.
Капитан среагировал мгновенно. О патриотическом воспитании в военкомате говорили постоянно. На каждом совещании.
— Не… Фашистов вырубай!
Сержант попытался возразить:
— Какие ж это фашисты, товарищ капитан? Это современная группа. Поют про маму…
Но в вопросах патриотизма объехать Хворостюка на кривой козе было нереально.
— Откуда я знаю. Может, они там про маму Гитлера поют?! — строго сказал он. — Ну-ка выкинь их на фиг!.
Прохождение медицинской комиссии в военкомате — процесс уникальный. Ибо причин негодности к срочной службе существует всего две — рак матки и трупные пятна. Остальные четыре тома Большой медицинской энциклопедии годятся только для гражданского населения. Но надежда всё-таки остаётся. Каждый призывник втайне мечтает обнаружить у себя страшный недуг, мешающий вступлению в ряды защитников Родины. Но не каждый знает, что военный врач — это человек, специально обученный отлавливать симулянтов.
Призывник Кабанов зашёл в кабинет окулиста практически на ощупь. Он неуверенно прокрался мимо таблиц для проверки зрения и с облегчением плюхнулся на стул. Доктор, не поднимая головы, взял у него личное дело и сразу начал что-то писать. Как и положено глазному врачу, он смотрел на мир сквозь очки. Стёкла в них походили на два небольших аквариума.
— Закрыли левый глаз, читаем четвёртый ряд… слева направо… — сказал окулист, быстро заполняя графы медицинской карты загогулинами и каракулями.
Кабанов порозовел и честно признался:
— Не вижу, доктор…
— Третий ряд читаем… — приказал окулист, продолжая марать медицинскую карту.
— Расплывается… — пожаловался несчастный призывник.
— Второй попробуй, — посоветовал доктор.
Кабанов попробовал, старательно прищурившись. Но результат остался прежним.
— Что-то никак…
Окулист оторвался от писанины, заинтересованно рассматривая пациента. Потом взял указку и подошёл к таблице. Он ткнул в верхний ряд, где одиноко красовалось «Ш».
— Это какая буква? — с неподдельным участием спросил доктор.
Кабанов не стал скрывать от него правду.
— «О»! — честно признался он.
Далее «Б» было перепутано с «Ж», а «М» с «Ю»… После чего расстроенный молодой человек прошептал:
— Вообще не вижу… Всё как в тумане…
— Любопытно! — задумчиво произнёс окулист. — Ну-ка посмотрим…
Он включил лампу и достал из кожаного футляра зеркальце с лупой. Исследование заняло примерно полминуты. После чего доктор вернулся на своё место и глубокомысленно оповестил:
— Н-да-а… голубчик, со зрением у нас совсем плохо… Как же ты книжки читаешь?
Кабанов пожал плечами:
— Никак. Не вижу ничего.
— Что ж… У тебя очень редкое заболевание. Пожалуй, сынок, тебе служить нельзя, — печально произнёс доктор.