— Ага! На выживание организма в условиях Крайнего Севера, — поддержал разговор Кузьма.
Вакутагин поёжился.
— У нас голый по улице никогда не ходят!
Сержант Рылеев прикрикнул:
— Что за шорох в камышах?!
— Так замёрзнем же, товарищ сержант! — взмолился рядовой Гунько.
Рылеев скомандовал:
— Рота! Прыжки на месте начи-най! Раз, два, три, четыре!.
Капитан Зубов ворвался в штаб. Увидев прохаживающегося у двери в свой кабинет Колобкова, он громко доложил:
— Товарищ майор, вторая рота к сдаче нормативов…
— Тише, капитан, не ори! — оборвал его зам командира.
Но унять ротного оказалось непросто.
— Мои бойцы уже два часа у турников! По голому торсу!
— Тихо, я сказал! Проверяющий спит! Всю ночь, понимаешь… С документами работал…
Зубов озадаченно сбавил тон:
— А как же физподготовка?
— Не будет подготовки! Что там дальше по плану?
— Сборка-разборка автомата!
— Вот и давай, на сборку-разборку!.
Однако и на втором этапе проверки повторилось то же самое.
Через полчаса бесплодного ожидания подошёл полковник Бородин. Он немного подождал за компанию с личным составом, но быстро устал.
Тогда командир части подозвал ротного и попросил:
— Сбегай, узнай, что там с этим… — Он сделал паузу и произнёс, будто сплюнул: — Проверяющим!
Колобков заглянул в свой кабинет. Сзади подошёл капитан Зубов.
— Товарищ майор!
Тот торопливо закрыл дверь.
— Что?! Что вы всё бегаете?!
— Рота ждёт…
— Подождёт твоя рота!
Зубов разозлился:
— Так ужин скоро!
— Вот и ужинайте!
— А как же автоматы?
Колобков цыкнул:
— Как-как? Никак! Сдавайте автоматы!
Зубов плюнул (разумеется, мысленно) и ушёл. Неожиданно дверь кабинета открылась, и оттуда вышел проверяющий. Он гигантским усилием воли попытался изобразить бравый вид.
— Доброе утро!
— Добрый… вечер, товарищ майор! — поправил его Колобков.
Васильев уставился на часы.
— Да? Часы стоят! Ну? Что тут у нас?.
— По плану? — уточнил Колобков.
— А как же! У нас всё по плану! — бодро пояснил проверяющий.
— По плану у нас ужин, потом проверка строевой подготовки.
— Отлично, отлично! Значит, сейчас ужин, да?
Колобков достал из-за пазухи бутылку коньяка.
— Ага! Может…
Майор поморщился.
— Ни в коем случае!. Хотя, разве что чуть-чуть… Для поправки здоровья…
Закат вторая рота встретила на плацу. В колонне по четыре. Под командой прапорщика Шматко.
— Левой! Левой! Раз! Два! Три! — звучно командовал он.
Личный состав старался вовсю, чтобы не подвести ротного.
Проверяющий стоял у края плаца рядом с командиром части.
— Вторая рота. Командир — капитан Зубов, — сказал Бородин, указывая на строй.
— Угу! — рассеянно ответил проверяющий.
Прапорщик Шматко скомандовал:
— Рота-а! Песню запе-вай!
По части разнеслось:
И в этот момент коньяк, принятый за «ужином», всосался на старые дрожжи. Проверяющий открыл рот и подпел:
Душа майора Васильева распахнулась. Ни черта хорошего там, честно говоря, не имелось. Поэтому он потерял ориентиры и попытался немного потанцевать.
Строй приблизился к офицерам. Шматко подал команду:
— Рота-а! Смирно!. Равнение на… право!
Песня оборвалась. Слаженный строевой шаг заглушил все остальные звуки… Проверяющий вяло козырнул и подал голос:
— А почему не поём? Пели хорошо! Особенно первая рота! Вторая не очень!. А первая — хорошо!
— Товарищ майор… Тут одна рота! — шепнул ему Колобков.
— Рота-а! Стой! — скомандовал прапорщик Шматко.
— Так, почему не поём? — неожиданно завопил проверяющий. — Рота! Равняйсь, смирно! Песню запе-вай! — И запел сам, пьяным визгливым голосом: — Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом… Почему молчим?!
Колобков попытался спасти положение:
— Товарищ майор, это не строевая песня…
— Отставить! — рявкнул тот. — Бойцы, почему не поём песню про офицеров?! Что, солдаты, офицеров не любим? Не любим?!
Полковник Бородин, до этого момента сдерживавшийся изо всех сил, вдруг сказал с каким-то неестественным спокойствием:
— Товарищ майор!
Проверяющий уставился на него и захохотал:
— Что это у тебя, полковник, за часть? Что это за стадо? Это же быдло! А быдло никогда не любило настоящих русских офицеров! — Он положил руку на плечо Бородину. — Таких, как мы с тобой!