Колобков прикинул и согласился:
— Давай так — ни тебе, ни мне… Тысяча сто! — Он протянул через стол руку.
— Договорились! — обрадовался Шматко. — Тысяча сто… пятьдесят!
Они скрепили сделку рукопожатием…
Плоды коммерческого гения старшины рота пожала перед вечерней поверкой. Сержант Прохоров со списком вышел перед строем.
— Сейчас я верну вам бабки, и больше Вакутагин никому ничего не должен! — торжественно объявил он. — Не забудь, Вакутагин, потом старшине спасибо сказать. Прямо по списку и пойдём! Гунько!.
— Я!
— Двадцать рублей! Та-ак! Кабанов!
— Я!.
— Сорок!.
Олег Николаевич прикручивал к стене вешалку. Он завинтил последний шуруп.
— Видишь, Машенька, как хорошо, когда в доме есть мужчина! — восторженно отреагировала Анжела Олеговна.
— Настоящий мужчина, мама! — с готовностью поддержала её Маша.
Шматко удовлетворённо крякнул:
— Ну вот! Теперь не упадёт! Хоть на каждую вешалку по шубе!
— Ой, Олег Николаевич, скажете тоже! Откуда у нас шубы? — засмеялась мама.
— Ну, это дело наживное… Я вот недавно имел дело с песцом… По работе…
Анжела Олеговна вздохнула:
— Не травите душу… Песец — мечта моей жизни!
Прапорщик удивлённо спросил:
— Песец?. А как же норка?!
— Норка тоже ничего, но с песцом ни в какое сравнение не идёт…
— Ну, ё-моё! Анжела Олеговна! — с чувством взвыл Шматко.
— Виктор Романыч… Можно? — В небольшую дверную щель протиснулась голова старшины второй роты.
Убедившись, что посторонних в кабинете майора Колобкова нет, прапорщик подошёл к столу и выложил деньги.
— Вот! — сказал он.
Колобков посмотрел на деньги, затем на Шматко. Ничего не понял и спросил:
— Что это?
— Деньги… за шкурку.
— Не понял, — честно признался майор.
— Виктор Романыч, я это… передумал. Самому до зарезу нужна!
Колобков уточнил:
— То есть ты хочешь её у меня КУПИТЬ?
— Нет, хочу обратно поменяться… Вот ваши деньги.
— Ну так поменять на деньги — значит купить! Маркса читал? Могу дать.
— Спасибо, — вежливо отказался прапорщик. — В общем… вот тысяча сто пятьдесят!
Колобков рассмеялся:
— Ха!. Ты меня ограбить хочешь! Ей цена — полторы тысячи!
Офонарев от такой наглости, Шматко выпучил глаза.
— Так… как… Я ж… ещё вчера!
— Слушай! Тебе и впрямь надо Маркса почитать! — серьёзно пояснил Колобков. — То было вчера, а то — сегодня! Рыночная экономика!
— Так она же… пахнет! И блестит не очень!
— Я её, между прочим, проветрил! Так что тысячу сто пятьдесят она уже никак не стоит!.
Через час оживлённого торга коммерческий гений второй роты вышел из штаба. В кармане у него было на тысячу четыреста семьдесят рублей меньше, чем до визита к майору. Шматко посмотрел на зашторенные окна кабинета Колобкова и процедил сквозь зубы:
— Ну, жмот! Тебе ещё эти бабки отрыгнутся! Пендюк!.
Домашнее чаепитие прапорщик Шматко уважал. Особенно с тортиком. Он сидел на кухне за столом и блаженствовал. Маша и её мама улыбались.
— Тортик ваш, Олег Николаевич — просто сказка! — воскликнула мама.
— «Киевский», — солидно поправил её Шматко. — «Сказки» тоже были, но мне «Киевский» больше нравится. Между прочим, у меня для вас ещё кое-что есть. Вот! Это вам!
Он достал из дипломата шкурку и положил её на стол.
— Ой, это же… песец! Какая прелесть! — закудахтала Анжела Олеговна. — Машенька, посмотри! Нет, ну чудо! Просто чудо! Олег Николаевич, у меня нет слов!
Шматко удовлетворённо улыбнулся:
— Между прочим, сам подстрелил… Из автомата!
Маша тут же спросила, как бы вскользь:
— Олежка, а ты ничего не путаешь?
— А что здесь путать? Подстрелил, как и положено… В глаз… Всю обойму…
— А ничего, что у нас песцы не водятся? — мило хихикнула девушка.
— Так это… Я в командировке был! На Севере…
— Маша, не будь занудой! — попросила мама. — Я знаете, что придумала? Пошью шикарное пальто и надену на вашу свадьбу!
Прапорщик перестал блаженствовать, чуть не поперхнувшись чаем.
— Но… Мы ещё не решили… — ляпнул он, не подумав.
— Что не решили? — насторожилась Анжела Олеговна.
Маша уверенно пояснила:
— Когда свадьбу делать. Зимой или летом… Ё-моё!
Утром, после завтрака, в дверь медицинского пункта постучали.
— Да! — крикнула медсестра.
Но никто не вошёл. Через несколько секунд стук повторился. Она снова крикнула:
— Войдите!
И опять странный посетитель не стал открывать дверь. На третий раз стук раздался почти без паузы. Больше кричать девушка не стала.