И тут я решилась, хотя все собрались кружком возле Учителя и Оля с Никитой. И Андрей, и спросила, можно ли мне задержаться немного? Учитель растерялся ненадолго, а потом сказал, - вы хотите отдохнуть? Может быть, это было следствие его рассказа об отдыхе, а может он понимал мои истинные мотивы, не знаю. Но я точно знала, почему я хочу остаться. Мне почему-то тяжело было прикрывать своё желание приличиями. Не хотелось хитрить. И я сказала, - нет, я хочу ещё пообщаться с Андреем. С таким чувством я прыгала первый раз с трёхметровой вышки, нет второй (2й раз было сложнее).
Я всех смутила. Никита мне потом сказал, что у Андрея даже покраснели уши. А Учитель сказал, - хорошо. И вскоре они с Никитой и Олей отправились на электричку.
Глава 3. Ждать и читать.
Я была сильно смущена и взволнованна и просто в шоке от своей смелости. И какое-то время вообще не могла разговаривать с Андреем. Молчание было слишком напряжённым, надо было что-то делать, чтобы разрядить обстановку.
Я вспомнила про цветные мелки, которые попались мне на глаза (в Храме иногда жили дети). Взяла эти мелки и стала лихорадочно разрисовывать зелёные ворота гаража какими-то разноцветными узорами. Пока я рисовала, мне удалось справиться с волнением. Андрей тоже немного расслабился, и мы продолжили разговор.
Вначале мы говорили о всяких пустяках, потом Андрей рассказывал о прошедшем недавно ретрите. На нём было очень много людей, так что некоторые даже не разместились на территории Храма и Большого дома и снимали комнаты в сельском общежитии. На этом ретрите много смеялись. Хотя было настоятельное требование молчания, но людей разрывало. Даже Почтенная не удержалась. Учитель как раз застал этот момент всеобщего веселья. И сказал, - сестра Торма (духовное имя Почтенной), но уж вы то! После этого раздался очередной взрыв смеха. Учитель махнул рукой. Ну, негде людям больше посмеяться.
А потом Андрей рассказал о том, как встречался с одной девушкой, а она ему однажды сказала, - пошёл вон! Наверное, моё откровенное поведение навеяло на него шокирующие воспоминания. Он спросил эту девушку, - почему? Чем меня сильно удивил. Я подумала, что если бы мне близкий человек сказал такое, я бы не то что сказать что-нибудь в ответ, но и вдохнуть бы не смогла. Хотя в определённый период жизни могла ударить.
По словам Андрея, эта девушка хотела проверить его чувства. После такой проверки он с ней расстался. А она ещё долго за ним бегала.
К вечеру мы с Андреем наобщались. Я почувствовала, что с меня хватит и собралась уезжать вечерней электричкой. Андрей пошёл меня провожать, говорить уже не хотелось, но было очень хорошо идти с ним рядом. И жизнь казалась удивительной и интересной. Когда я садилась в электричку, то чувствовала себя очень спокойно, как будто нашла что-то своё. Мне очень понравился Андрей, я ехала в Донецк жить дальше, читать Карлоса Кастанеду и ждать следующей встречи.
Глава 4. Не ждали.
- Мужчина, я эмоционально голодная, я хочу кушать, я хочу на ручки!
- Загляни в глубь себя - всё там.
(лиш(чная)няя жизнь медитатора)
В следующий раз я увидела Андрея на День ордена, который был в самом конце ноября. Я успела почитать несколько книг Карлоса Кастанеды. Мне поправилось, и я настроилась на волну интересующего меня мужчины.
Но перед этим событием мне пришлось переехать из одного общежития в другое со скандалом и стрессом. Потому что я устроила «очищение огнём», и жгла на студенческой кухне ненужные тетради.
Новое жильё оказалось лучше, чем я ожидала. Хоть общежитие было убогое, как и многие «советские» общежития, но оно было гораздо чище и тише тех, что находились на студгородке. Соседки оказались подходящими, а окна моей комнаты выходили на яблоневый сад, расположенный во дворе.
Я с лёгким сердцем собиралась на День Ордена, и решила прихватить один из своих рисунков. Хотелось показать Андрею свои таланты, а на случай, если ему не понравится, поупражняться в не привязанности, и сжечь рисунок в печке Большого дома, раз не удалось насладиться этим в полной мере в общежитии.
Мне не терпелось, и я приехала в Храм на день раньше праздника, сама. Такой приезд там не вызвал особой радости ни у кого, кроме Андрея. Но то, что он был там, и его глаза блестели, глядя на меня, окупало косые взгляды.