Рудольф Эберлем, капитан «Манчестера», второго спасшегося лайнера, был по национальности немцем, но жил до катастрофы в Антарктиде, в бывшем ее европейском секторе. Впрочем, настоящим домом для него всегда оставался космос. Юрецкий действительно обрадовался, увидев старого знакомого после стольких лет разлуки, но на пустопорожние разговоры времени не было - межпространственная связь в режиме реального времени сжирала столько энергии, сколько не потреблял сам звездолет при прыжке на то же расстояние. Таковы уж парадоксы межпространственной физики. И раз капитан «Манчестера» пошел на подобные траты, значит, дело было действительно экстренным, того стоящим.
- Мы нашли ваш буй, - сказал Эберлем. - Планета Нерай.
Юрецкий мысленно хмыкнул: они ведь так и назвали тогда, четыре года назад, неуютную, но в принципе годную для жизни планету. Нерай. Да, не рай - это точно... Но заявочный буй, на всякий пожарный, он тогда все-таки сбросил.
- Понравилась?
- Нам больше ничего не остается, - Эберлем досадливо сморщился. - Основной генератор отдал небу душу.
Брови Юрецкого поползли вверх, капитан «Манчестера» заметил это и предвосхитил незаданный вопрос: - Диверсия. Zum Teufel! Мятеж. Стадо полоумных баранов... Уже полстада.
- Аналогично.
- Тоже мятеж? - теперь поползли вверх брови Эберлема.
- Пока нет. Самотек. - Юрецкий чуть дернул губами. - Ладно. Просишь уступку прав?
- Прошу. Выхода нет...
- Да понял, не причитай. Уступаю.
- Нашел что-то получше? - в голосе Эберлема мяукнула зависть.
- Успокойся. - Губы Юрецкого вновь дернулись. - Летаем пока. Куда нам спешить?
- Ну-ну, - и впрямь успокоился капитан «Манчестера». - Спасибо, Игнат. До связи.
- До связи.
Призрак антарктического адмирала растаял. Юрецкий снова включил внешний обзор. Голубая планета занимала уже полнеба.
- Ух ты! - вырвалось у Фимки, сидевшего во время переговоров молча, словно мышка. - Мы будем там жить?
Капитан нахмурившись смотрел на экран. Не дождавшись ответа, мальчишка тоже сдвинул брови и, подражая капитану, стал сверлить взглядом ставшую совсем огромной планету. Теперь она не нависала, а казалась приветливо распростертой пред долгожданными гостями. Серьезности Фимке хватило ненадолго. Увидев плывущую под ватными шапками облаков густо-зеленую пену, парнишка взвизгнул:
- О-ёй! Это лес?! Дядя Игнат, это лес?
Капитан продолжал молча хмуриться. А Фимка уже снова визжал:
- У-ю-ю! А что это, синее такое?! Глядите, оно до самого края! Это море? Это так называется? Разве бывает столько воды?!
Пшикнули, раздвинувшись, створки люка и в рубку шагнул Бондаренко.
- Зонды готовы... - начал старпом, но, взглянув на экран, восторженно замер. - Да это же Земля, - осипшим вмиг голосом выдавил он. - Настоящая Земля... Копия...
- Или всего лишь мираж, - жестко оборвал помощника капитан. - Не обнадеживай раньше времени себя и мальчишку! Запускай свои зонды, раз готовы.
Бондаренко захлопал глазами. Казалось, еще чуть-чуть - и из них брызнут слезы. Он выглядел сейчас точь-в-точь как нахохлившийся в кресле рядом Фимка.
- Есть запускать зонды, - нарочито официально процедил сквозь зубы старпом и вскинул над инфополем тонкие пальцы, словно пианист, собирающийся выплеснуть аккорды бушующих чувств.
К облакам тотчас сорвалась яркая, ртутно блеснувшая капля. Через пару мгновений она вспыхнула, брызнула в стороны капельками поменьше, и вот уже едва видимые искорки разлетелись над планетой и вскоре утонули в сугробах облаков.
...Бондаренко опустился наконец в кресло. На Юрецкого он старался не смотреть, хотя и сам уже удивлялся, чем же его так обидели слова капитана.
Юрецкий же, казалось, и не заметил переживаний старпома.
- Зря усаживаешься, - буркнул он, так и не отведя взгляда от обзорного экрана.
Бондаренко поднялся. Чуть медленней, чем следовало бы, получив приказ командира. Но никакого приказа пока еще и не звучало. А капитан повернулся вдруг к Фимке и спросил:
- Кто там у вас сейчас главный?
Фимка недоуменно моргнул и посмотрел на старпома, словно ища поддержки. Но Бондаренко молчал. Он все еще переваривал непонятную обиду, ставшую, впрочем, уже не такой острой. Да и помочь мальчику он все равно не мог; так же, как и капитан, он практически не касался внутренних дел пассажиров.
Фимка потеребил бронзовые пряди, поскреб затылок, шмыгнул носом и неуверенно пробубнил:
- А я знаю? Жирик вроде... Или князь... Или геносек этот беззубый... Поймешь их там! Орут только да дерутся.
- Кто такой Жирик? - нелепо, словно боясь чихнуть, вздернул брови капитан.
- Ну, этот... Толстый такой. Перепенько...
- А что за геносек? И почему беззубый? - невольно заулыбался Бондаренко.