Приём эфира завели непосредственно в рубку на «громкую», и все слышали, как флегматичный голос на английском ворковал из динамиков, выдавая полный расклад: скорость, курс и прочие комментарии о «крейсере-бандите».
– Во! Гнида-иудушка, может, его того – глушануть РЭБ?
– Поздно, – небрежно проронил Терентьев, – но хочешь, выскажи ему, что думаешь. Мы на его частоте.
Штурман, который в английских сленгах был дока, на удивление не стал особо отрываться на инициативного бритта.
Предварительно пощёлкав тангентой передачи, сказанул в микрофон нечто в духе:
– Ну, ты! Пассивный педераст! «Биг Бэн» тебе в кишку…
Ой! Что тут началось! Английский шкипер подавился своей флегматичностью, и на принимаемой волне панически затараторило, зашкаливая амплитудами, хрипя помехой, что некоторые слова скорей угадывали.
– Ё-моё! Да он, по-моему, «мэйдэй» голосит!
Несмотря на то что с «англичанином» и так однозначно были на расходящихся курсах, тот резко отвернул, чадя из трубы, явно форсируя свои агрегаты.
– И гальюн переполняя… – не удержался вахтенный.
– «Поскакал, говно роняя…» – хохотнул штурман.
– «И исчез, Россией проклят…» – добил Скопин, сумевший незаметно возникнуть за спиной[4].
– Тебе чего – не спится? – обернулся Терентьев.
– Не спится. Что тут у нас происходит?
– Теперь нас обвинят ещё и в том, что нападаем на мирных…
– …добропорядочных… – дополнил штурман.
– …и праведных, – поддакнул Скопин.
– …Аминь, – закончили уже в два штурманско-старпомовских голоса. Терентьев с улыбкой сохранил командирскую дистанцию.
Ждали «Ориона», но появился тот, кого уж совсем не надеялись увидеть – при более близком знакомстве оказавшийся хозяином морей здешних, французским фрегатом.
– И что будем делать? – Командир обозрел своё войско оценивающим взглядом. – Сейчас он подвалит, его ж приветствовать надо… а государственного флага ВМФ СССР у нас нет. Это наши аргентинские «друзья» на нестыковки с символикой изначально плевали….
– Или тупили… – нашёлся штурман.
– Или наоборот… – выдвинул свой вариант Скопин.
– Или… в смысле? – удивился командир.
– А если именно с их подачи нас пиратами и объявили? Флаги-то у нас тогда – ни к одной стране не относились.
Терентьев с прищуром повалял эту мысль в голове и, видимо сделав зарубку себе на память, снова вернулся к более насущному вопросу:
– Гюйс, ты говорил, у нас советский есть…
– Так точно. На гафель его?
– Халтура! А и чёрт с ними – отыграем тем, что есть. Сойдёт и гюйс, если что.
Однако «француз» не стал сближаться. Не заладилось у него. Пока ещё сходились на курсовых углах, дистанция бодро сокращалась. Потом фрегат лёг на параллельный курс и безнадежно стал отставать. Но в эфире приветствиями обменялись.
Французы были предельно вежливы.
И только через три с половиной часа загудел «Орион» австралийских ВВС. Любопытный донельзя. Но совершенно не агрессивный. Если оглядываться на неопределённый статус крейсера, который в некоторых сводках продолжал числиться «пиратом», и весьма неплохое (по данным ТТХ) вооружение самолёта, пусть и скрытого ношения (на подвесках ничего серьёзного не заметили), «австралиец» ни разу не позволил себе выйти на боевой курс. Даже в имитации.
Р-3 зафлюгировал винты на паре моторов и кружил – то на бреющем, то забирался выше, то вдоль борта (левого, правого), то с носа, то с юта.
– Фотосессия, мля, – сразу догадался старпом, – теперь на всех вокзалах повесят наше фото, с надписью «их разыскивает милиция».
– Всё, – согласился штурман, – идиллия закончилась.
Затем австралийский Р-3 сменил американский собрат и тоже, видимо, сделал свою серию снимков с бреющего. Потом поднялся тысячи на две и прилип, нарезая круги.
– Теперь не отцепится. Сколько у него горючки?
Штурман нырнул в справочник Джейн, посопев, извлёк данные:
– Перегоночная дальность более восьми тысяч.
– У-у-у-у, зараза.
Собрались выпустить «камова», дескать: «чего это у них летает, а у нас не летает?», но с мотивировкой ПЛ-поиска, естественно.
Машину вытащили на площадку, расправили лопасти, но тут командир решил, что «поскольку всё одно мы под “колпаком”, куда нам гнать?».
Приказал сбавить ход до среднего, переходя на малый для удобства операторов ГАС «Полинома» – при нормальных гидрологических условиях (а они были выше среднего) акустики обещали обнаружение посторонних субмарин по дальности не меньше номинальных. То бишь 40–50 километров.