А вахтенный с очумелыми глазами продолжает – репетует, подтверждая данные: пеленг на цель, скорость, глубина, дистанция, которая стремительно сокращалась. И тут оказывается, что слышны шумы двух торпед! И на эпитеты уже просто нет времени!
Недаром!.. Недаром командир накрутил экипаж на боеготовность. Всё было готово, заряжено, настроено, надраено! По той же готовности «номер один»!
Приказы выплюнулись одной сплошной чередой скороговорки:
– Внимание! Отражение торпедной атаки! БИП – целеуказание на РБУ! Залп по готовности!
А готовность – шестьдесят секунд. Нудная такая минута – время реакции с момента обнаружения цели до начала стрельбы.
Перед командиром на эту минуту встала дилемма: получить торпеду или на резком манёвре вероятность «опрокинуть» вертолёт – Терентьев помнил и понимал, что «камов» наверняка ещё на площадке, но уже не принайтовлен.
Решение очевидное – конечно, важнее корабль!
– На руле – манёвр уклонения, право на борт!
Перекладка резкая, иной и не могло быть в данной ситуации. Крейсер дал крена на циркуляции.
Харебов тянул ручку на себя, за свистом винтов не слыша ревуна тревоги, уже ощутив знакомую вибрацию – машина оторвалась. Как вдруг площадка почти мгновенно ускользнула из-под «ног». При резком повороте это выглядит именно так – корабль управляется кормой.
Охреневший майор успел дожать тягу, лишь на пару секунд зафиксировав, что правое носовое колесо шаркнуло по сетке-зацепу, слегка дёрнув машину вслед за норовисто уплывающим кораблём.
Но на этом аврал не закончился!
Вертолёт винтами создаёт под собой воздушную «подушку», которая уплотняется от поверхности. Корма крейсера выскользнула из-под машины, сорвав экранирующее влияние – бедный «камов» словно потерял опору, ухнув вниз. Каким-то чудом и малым диаметром винтов едва не чиркнув лопастями о борт.
Очумелый бортинженер видел, как завихрились воздушные потоки, взбив водяную пыль и брызги, когда и колёса порскнули по верхушкам волн. Казалось, ещё секунда и машина плюхнется на брюхо, прилипнет к поверхности – тогда её уже не оторвать. Но пилот каким-то мастерским чутьём или чутким мастерством вывел «тачку».
Но ещё до, как ни крути, тяжёлой реакции на рули, залпово отработали кормовые РБУ, засвистев реактивными факелами отстреливаемых снарядов, накрывая площадь по целеуказанию комплекса «Полином».
Бомбы легли-нырнули удачно, покрыв поверхность океана заградительной чередой глубинных подрывов, толкнув одну из торпед на дно. Но вздоха облегчения не прозвучало – была ещё одна смертельная «штука», буравящая морскую толщу на выверенной глубине.
Кормовые эрбэушки ещё перезаряжались – на автомате, вытягивая новый пакет снарядов из погребов. А крейсер, заложив циркуляцию, открыл сектор обстрела для более «накрученных» – носовых бомбомётов.
Но время реакции уже безнадежно иссякло, и левая носовая установка отстреляла обычные глубинные заряды. Уже на минимальной дистанции – едва ли сто метров.
Торпеда словила свою порцию и, чуть проскользнув по инерции, детонировала, сумев лишь тукнуть корпус корабля гидродинамическим ударом.
Снова переложили рули, попросту уходя от опасности, оставляя вражескую субмарину за кормой. Два винтокрыла бросились на поиск, швыряя гидробуи. Из ангара аврально тащили третий «Ка-27».
– Топить? – Скопин всем своим видом излучал справедливое возмущение коварством пиндосов.
– Теперь она заляжет на дно. Попробуй, найди её, – смахнув испарину, ответил командир. Но не стал разочаровывать радикально настроенного старпома. – Конечно, топить тварюку!
Помощник кинулся отдавать распоряжения, а у Терентьева нашлось время подумать.
«Не сложно догадаться, что субмарина стояла на позиции, именно на границе мелководья, что следует из направления атаки. Пряталась, пропустив “Петра” практически над собой и потом атаковала. А эсминец, следуя за нами в течение нескольких суток, собирал данные и анализировал. И естественно, америкосы пришли к правильным выводам, спрогнозировав наш курс, организовав засаду. А эсминец? Этот сволочной “Страус Жозя”? Снёс своё иудино яичко и отвалил. Чтобы не попасть под горячую руку. Дескать, не при делах. Но наверняка следом шкандыбает, спрятавшись за радиогоризонтом, так? Так! А подлодку мои архаровцы всё же проморгали. Можно, конечно, устроить нагоняй, но… У штатовцев очень тихие субмарины, и если она маневрировала на минимальном ходу… обнаружить её весьма проблематично. И пуск торпед при молотилке собственных винтов на 30-узловом ходу, естественно, профукали. А вертолёт работал на курсовых румбах. Однако атаку “словила” именно противоторпедная – подкильная антенна. Тут наоборот – надо похвалить акустиков. Теперь второй и не менее загадочный вопрос. Почему не атаковала в лоб? И всего две торпеды, хотя могла садануть в залпе и больше? Тут можно сделать неоднозначное предположение, оглядываясь на уже имевшийся факт попытки абордажа. Стало быть?.. Стало быть, американцы хотят именно заполучить, захватить корабль. Что из этого следует? А то, что им что-то известно. Недооценили проницательность аргентинцев? И они что-то сумели углядеть и разнюхать? Или ещё что-то? Надо вставить особисту пистон, чтобы порвал этого цэрэушника тузиком об грелку, но вытащил из него всё. Всё, о чём этот гадёныш даже не догадывается».