Накануне моей поездки к баб Ане вообще загадочно выдал: в понедельник я сообщу тебе радостные вести. И от этого ожидания будоражило. Стоило столько времени засиживаться на работе допоздна, прорабатывать столько кейсов — а все для того, чтобы получить должность мечты.
— Ба, я прогуляюсь? — совсем как маленькая спросила я. Почему-то с бабушкой всегда так выходило: рядом с ней я чувствовала себя вечным ребенком.
— Конечно-конечно! Иди, — засуетилась она. — А то вернешься в свою Москву, опять будешь все время просиживать в офисе! А на ужин я беляшей наделаю!
— Бабулечка, овощной салат. Мне хватит просто овощного салата без соли, — напоследок пробормотала я и спустилась с веранды по скрипящим ступенькам. Надо будет озаботиться и отправить к бабуле каких-нибудь ремонтников. Двери подкрутят, окна утеплят, смажут, где надо, подкрасят чего — а то она и попросить о помощи не хочет, и деньги принимать отказывается.
За то время, что меня тут не было, Ивановка нисколько не изменилась. Все такие же аккуратные одноэтажные домики прямиком из прошлого века, выкрашенные в яркие цвета ставни, ровный забор — тут была какая-то совершенно особенная атмосфера, которую по большей части делали жители деревни.
В этом доме живет дядя Вася — знаменитый алкоголик. Стоило ему бахнуть стопку самогонки, как начинал горланить песни. А в трезвом разуме так вообще добряк: и конфету подарит, и советом подскажет.
А в этом домике с голубым забором живет баб Клава. Местные жители преклонного возраста считали ее ведьмой, а те, кто помоложе — экстрасенсом. Хорошо помню, как она, посмеиваясь в редкие усики, говорила, что любовь всей моей жизни прямо под носом у меня. Дима тогда хихикал, что это кот Мурзик, которого я тогда везде таскала за собой на поводке. Вот только не стало Мурзика. А потом и Димка уехал.
Вот и его дом. Павел Константинович — к бывшему военному я могла обращаться только по отчеству — следил и за жилищем, и за садом. Все зубья забора выставлены идеально ровно, чуть ли не по сантиметрам, то же можно было сказать и о грядках. Ух и получали мы с Димой, когда случайно их затоптали. Выбрались как-то ночью, втайне от родных, на местную дискотеку, а возвращались, когда уже не до грядок было. Так и попались. Но Павел Константинович баб Ане сдавать не стал, зато отчитал так, что до сих пор помню.
Я грустно улыбнулась. Не вспоминала про друга детства уже восемь лет, и тут нате — приехала в Ивановку и сразу ностальгия.
— Карина! — громкий голос позади, я обернулась. Павел Константинович будто и не постарел: все такой же высокий и поджарый мужчина в летах. Возраст выдавали разве что седые волосы. — И чего это ты поздороваться не заходишь?
— Павел Константинович! — я была рада видеть “старика”, потому тут же подалась вперед. Хотела обнять, да опомнилась. — Да я как-то… Не знаю даже. Вы не изменились совсем!
— А ты вот изменилась, — мужчина улыбнулся в густые седые усы. — Вытянулась, повзрослела. Если бы не знал заранее, что ты к бабушке нагрянешь, не признал бы.
— Как вы тут поживаете? — перевела тему. Очень хотелось спросить и про Диму, но не позволяла гордость.
— Да хорошо поживаем, — ответил он. — Собираюсь вот козу завести. Скучно мне одному. А так хоть какое-то дело будет. Слушай, Карина, просьба к тебе есть.
— Мм? — я оживилась. На моей памяти нечасто Павел Константинович о чем-то просил.
— Сходи, пожалуйста, на речку. Я там коробку с крючками забыл, — он отчего-то хитро улыбнулся. — Тебе недалеко, а мне в моем возрасте уже тяжеловато.
— Совсем уж вы не выглядите на свой возраст, — хихикнула. — Но за крючками схожу. Как всегда, в камышах?