В десять часов прогремел стартовый выстрел.
Блонди стартовал лучше всех, он угадал в выстрел и сразу развил хороший ход, по прежнему оставаясь на ветре. Я был бы разочарован, если б вышло иначе. Дэвид тоже удачно взял старт, да и Фрэнсис шёл сразу за «Эйрой». Я увидел, как он выбрался из кокпита, прошёл вперёд к мачте и начал поднимать лебёдкой генуэзский стаксель. «Джипси Мот» и с одним гротом хорошо шла бейдевинд, а когда прибавился стаксель, яхта, ещё раньше чем шкоты были выбраны до конца, буквально рванулась вперёд. Идя вдвое быстрее меня — ведь я по-прежнему полз под гротом с двумя рифами, — она настигала «Эйру» с кормы. Не спустись я под ветер, не миновать бы нам столкновения — Фрэнсис прошёл на ветре на расстоянии одного корпуса, причём сам он ещё был на носу, доверив управление Миранде, как он называл своё автоматическое рулевое устройство. Ироническая ситуация позабавила меня и оказала благотворное действие на мои нервы. Обгоняющее судно обязано соблюдать дистанцию, при нарушении поднимай флаг «протестую» и устраивай скандал. При мысли о возможном исходе у меня вырвался истерический смешок. Конечно, это было исключено. Даже если бы он врезался в меня, мне не пришло бы в голову протестовать. Я помахал рукой обгоняющей яхте и подумал, что больше не увижу Фрэнсиса.
У Фрэнсиса был «Джипси Мот 3».
Теперь «Эйра» очутилась в хвосте, и я сказал себе, что надо принимать меры. Но едва я стал отдавать риф, как со мной поравнялся катер с наблюдателями, и я увидел приветственно махавшего мне Криса Брэшера. Надо показать себя бодрячком.
— Хорошо, что гонка длинная, Крис!
Я постарался крикнуть это с самым небрежным видом, на какой только был способен. В действительности на душе у меня было отвратительно, я нервничал, чего-то боялся. Хоть бы никто этого не заметил… С полным гротом «Эйра» прибавила ход, и к тому времени, как мы вышли за мол, я сравнялся с Дэвидом и Блонди, хотя «Шутник» был на ветре.
Оба фолькбота и «Добродетель» были примерно равносильны. «Шутник» нёс полные паруса и шёл хорошо, как будто чуть круче к ветру, чем остальные две яхты. «Эйра» тоже работала неплохо, я немного отпустил грот и кливер, чтобы ход был быстрее, чем у соперников. Вскоре мы уже удалились в море на несколько миль, причём «Джипси Мот» вырвалась далеко вперёд, лишь белый парус мелькал иногда на гребне. Суша нас больше не прикрывала, и волнение усилилось, свежий вест вместе с сильным отливным течением основательно изрыли море. Я наладил рулевой автомат и отправился вниз что-нибудь выпить. Качка была изрядная, а тут ещё это несварение желудка (или попросту страх?), меня подташнивало, и вообще я чувствовал себя паршиво. Во рту пересохло, поэтому я ограничился стаканом лимонного сока с водой и вернулся на палубу. Там летела водяная пыль, и яхта, идя круто к ветру правым галсом, сильно кренилась, так что релинг временами скрывался под водой. Условия были как раз такие, каких я надеялся избежать в начале гонки. Британские острова захватила область пониженного давления, над Ла-Маншем и к западу от островов дул свежий до сильного зюйд-вест.
Всякий одиночный переход очень сложная задача. Одиночное плавание через Атлантический океан тем более серьёзное предприятие, даже самый храбрый человек задумается над ожидающими его опасностями, во всяком случае, ощутит некоторое беспокойство. Начало первых трансатлантических гонок одиночек вымотало из меня всю душу. Я проклинал недобрую погоду, лучше бы стихии вели себя более сдержанно.
Ветер был ровный, и мы вышли, лавируя, в Ла-Манш скулой к волне. В час дня на траверзе с правого борта, примерно в полутора милях, появился маяк Эддистоун; берег Англии уже пропал. Я всё время следил одним глазом за Дэвидом и Блонди и заметил, что «Главная добродетель» настигает меня, неся большой коричневый генуэзский стаксель. Яхта мчалась, будто поезд, рассекая гребни и шлёпаясь в ложбины. Очевидно, Дэвиду тоже не хотелось быть последним. Через полчаса после того, как мы прошли траверз Эддистоуна, я снова поглядел назад. «Шутник» был примерно в миле от меня, ближе к ветру. Дэвид шёл прямо за моей кормой, но его яхта как-то изменилась с виду, что-то произошло с её силуэтом. Я достал бинокль и стал водить им, силясь удержать в поле зрения «Главную добродетель».