Так он и сделал. К этому времени его нашел офицер связи, помог развернуть машину, запустить мотор. Начали разбег. Двигатель работал на всем газу и раскручивал безобразный на вид винт, но тяги не хватало. Мотор, казалось, вот-вот разлетится на куски. И все же самолет каким-то чудом оторвался от земли и дотащился до своего аэродрома.
Таким находчивым был Сергей Борисенко.
Однако приземлиться у Марго Сергею не удалось. Он долетел до площадки, о которой сообщали партизаны, но не обнаружил никаких сигналов. Кружил минут пятнадцать, ждал условных костров и ракет, но внизу будто все вымерло. Тогда он полетел в соседний район в бригаду, где уже не раз бывал. Там тоже нуждались в боеприпасах. Без большого труда вышел на знакомую площадку. Партизаны, услышав рокот его самолета, сразу разожгли костры. Груз пошел вниз...
Вернувшись, Борисенко доложил Седляревичу, что площадку Марго не нашел и тюки с боеприпасами сбросил в соседний отряд. Так что открытие аэропорта не состоялось.
Почему же Марго не подготовился к приему самолета? Судя по радиограмме, площадка и костры были приготовлены, а Борисенко ошибиться не мог, так как была лунная ночь и хорошо просматривались с воздуха все характерные ориентиры.
Через некоторое время Сергей Борисенко вылетел уже не один. Следом поднялись летчики Колобков, Савин и Козлов.
Обнаружив условные сигналы, Борисенко произвел [25] посадку на каких-то болотистых кочках. К нему подбежали партизаны. Первым делом Сергей обругал их за то, что они выбрали такую плохую площадку, а потом спросил, почему не встретили в прошлый раз, когда он долго кружил над ними, ожидая сигналов. Партизаны ответили, что в ту ночь они вели бой с карателями, вынуждены были отступить от площадки, но потом отогнали фашистов и вернули свой «аэродром».
Не успел Борисенко отрулить в сторону, как на эту же площадку опустился самолет Колобкова. После небольшой пробежки машина вдруг встала на нос.
— Да вы что! Мои самолеты собрались гробить? Где у вас командир? — закричал Борисенко на партизан.
Тут подошел к нему бородатый человек и, протянув руку, сказал:
— Я командир.
— Марго?
— Он самый.
— Почему же вы такую площадку приготовили? Смотрите, что делается! — Сергей ткнул кулаком в сторону уткнувшегося в болото самолета, из которого с трудом выбирался Колобков.
Марго был в полной растерянности.
Внезапно на небольшой высоте промчался двухмоторный самолет с выключенными бортовыми огнями. По звуку моторов Борисенко определил, что это была вражеская машина, и закричал, чтобы немедленно тушили костры.
Партизаны быстро забросали огонь. Однако самолет бомбить и обстреливать площадку не стал. Видно, у него было мало горючего и он спешил на свой «моргунок» — так мы звали световые маяки на немецких аэродромах.
— Все-таки объясните, в чем наша вина? — спросил Марго, когда Борисенко немного успокоился. — Мы же специально разложили костры на болоте, чтобы вы их видели и здесь не садились. Ровная площадка-то рядом!
— Ничего вы не понимаете в авиации... Летчик же не филин, он не видит ночью! Мы ориентируемся на костры и впритык к ним садимся. Костры нужно разжигать на посадочной полосе!
— Да, вы правы, — согласился Марго. — Я в авиации не специалист. Теперь вижу, что сделали большую глупость, обозначив кострами болото. [27]
Тем временем начало светать. Надо было вытаскивать покалеченный самолет из воды. У него сломался винт и порвались плоскости. С минуту на минуту должны были подлететь Козлов и Савин.
Пока партизаны тащили из болота машину Колобкова, послышался рокот По-2. Но Борисенко приказал костров не зажигать, поскольку немецкий бомбардировщик мог засечь партизанскую площадку и в любой момент нагрянуть уже с бомбами. Покружив, Козлов и Савин улетели на запасные площадки.
Люди взмокли, вытаскивая самолет и боеприпасы. Поскольку машина нуждалась в серьезном ремонте, Борисенко взял летчика с собой и пообещал привезти техника.
— В следующий раз приготовим площадку по всем авиационным правилам, — как бы извиняясь, проговорил на прощание Марго. — Только летайте почаще.
У себя на аэродроме мы уже изрядно переволновались за товарищей, когда наконец увидели самолет. Борисенко опоздал на целых три часа и был мокрый с головы до ног — вымок, когда помогал выручать машину Колобкова.
В следующую ночь Сергей отвез винт и запасные части, а я взял на борт техника.
Так и познакомился с легендарным на Калининщине и Псковщине человеком. Судьба этого партизанского командира во многом была сходна с судьбами вожаков, возглавивших народных мстителей. В бригаде Марго я провел немало ночей и дней. За это время успел хорошо узнать Владимира Ивановича и подружиться с ним.
Марго был сельским учителем. Несколько последних лет перед войной заведовал Себежским районным отделом народного образования. Когда началась война и немцы устремились на Ленинград, он, как и многие тогда, попал в волну беженцев. Чем помочь фронту, как воевать — он не знал.
В Калинине Марго встретился с секретарем обкома партии, который дал хороший совет: вернуться в свой район.
— Первая задача, — сказал секретарь, — быстро приспособиться к новой обстановке. Вторая — развернуть политическую работу в деревнях. Третья — приступить к организации партизанских отрядов. Действовать [28] смело, но не рисковать, не бросаться в пекло очертя голову.
С несколькими товарищами из Себежа перешли обратно линию фронта и сразу столкнулись с «новым порядком». В занятых германской армией районах населению предписывалось под угрозой расстрела с 20 часов до 6 утра не покидать домов, не разрешалось собираться по нескольку человек, каждый житель обязан был немедленно сообщать в ближайшую воинскую часть о появлении в селе посторонних лиц.
Себежцы шли от одной деревни к другой. Каждый раз их сопровождали добровольные провожатые. Русских патриотов не пугали приказы оккупантов, грозившие смертью за помощь красноармейцам и партизанам.
Останавливаясь в деревнях, Марго и его товарищи рассказывали о боях под Москвой и Ленинградом, советовали прятать от немцев хлеб, скот, оружие.
От крестьян стало известно, что гитлеровцы в селах создают свои органы власти, вербуют людей в полицию.
Власть в Себеже осуществлял военный комендант Мюллер. По его приказу район разбили на пять участков во главе с уполномоченными. Создана была и городская управа с предателем Громовым во главе. Начальником полиции назначили Вильгельма Буса, который раньше работал в заготконторе.
Остановились в деревне Боровые в двадцати километрах южнее Себежа. Кругом здесь были леса, да и работать начинал Марго тут, знал всех жителей. В разведку он пошел со своим комиссаром Кулешом.
На легкий стук в окно в дверях появился хозяин дома — колхозник Роман Михайлович Кузнецов. Встреча была радушной.
— А мы к вам надолго.
— Раз такое дело, схожу за братом Якимом и колхозным председателем, — сказал Кузнецов. — Сообща обсудим, что нам делать и как воевать...
Роман Михайлович пригласил верных людей. Отец председателя колхоза Николая Петровича Маскова, по прозвищу дед Петрок, сердечно произнес:
— Хорошо, что пришли, сынки. Худо, ежели в деревне нет Советской власти.
Когда все расселись, Кулеш рассказал о задачах группы.
— Располагаться нужно неподалеку от деревни, — [29] посоветовал Яким Кузнецов. — И о провианте не беспокойтесь. Поможем.
Партизанский лагерь устроили в глубине леса на берегу небольшого озера, соорудив несколько шалашей, землянок.
3 сентября состоялось первое заседание Себежского подпольного райкома партии. Доклада никто не делал, протокола не писали. Заседание было коротким, хотя выступали почти все. Обсуждали, с чего начать. Одни предлагали с диверсий, другие — с разведки. Точку зрения большинства высказал Кулеш:
— Нужно начинать с того, с чего мы уже фактически начали — с установления контактов с верными людьми. Пусть наша цепочка тянется от деревни к деревне. Надо разоблачать фашистскую пропаганду, организовывать саботаж мероприятий оккупационных властей.