Вообще, это воспоминание из прошлого деда оказалось, как нельзя кстати. Оно всплыло у меня ровно в тот момент, когда на стол в учебном классе легла толстая папка и я увидел личное дело начальника сыскной полиции. Вернее, когда увидел его фото.
— Черт… Я знаком с этим мужиком! — Вырвалось у меня вслух.
— Слушатель Реутов! — Рявкнул стоявший рядом Панасыч, мой куратор и воспитатель, — Ты, пожалуйста, за языком-то следи. Мужик…Надо же как ты его. Это — Эско Риекки, начальник сыскной полиции Финляндии и недооценивать его очень опасно.
— Финляндии? — Я поднял голову, с удивлением уставившись на чекиста. — Зачем мы смотрим личное дело какого-то, извиняюсь, дурацкого начальника полиции какой-то дурацкой Финляндии, если нам нужен Берлин? Я вам, Николай Панасыч, сейчас, возможно, секрет открою, но Германия это совсем не Финляндия. А Берлин, в свою очередь, до сегодняшнего дня числился столицей именно Германии.
— Реутов… — Панасыч тяжело вздохнул.
Думаю, он в данный момент испытывал сильное желание стукнуть меня по голове. Признаюсь честно, в последнее время, после встречи с Берией и особенно после гибели одного из своих врагов, я заметно расслабился в общении с Шипко. Иной раз позволял себе лишнего.
Что интересно, зная мою настоящую фамилию, Панасыч все равно называл меня той, которая много лет прятала сына Сергея Витцке от посторонних глаз.
— Я вот стесняюсь спросить, Алексей, ты как себе это представлял? Что тебя специальным рейсом прямо в Берлин доставят? Оркестр, может, пригласят? Транспаранты всякие нарисуют. Мол, добро пожаловать советский разведчик, товарищ Реутов. Или собрался половину Европы пешком по лесам идти? А потом что? Граница нынешней Германии это тебе не проходной двор.
Вот тогда-то Шипко и объяснил всю суть задумки чекистов.
Вариантов, с помощью которых нелегалу можно попасть в Германию, было немного. И Финляндия — самый оптимальный из всех. Во-первых, граница с СССР удобная. Во-вторых, фины сейчас близко с немцами сотрудничают. Особенно спецслужбы. А уж когда выяснилось, что маленький Алеша пересекался с начальником сыскной полиции, стало понятно, вариант вообще остался один.
А я ведь до последнего надеялся, что дурной сон под названием «Путешествие в прошлое» вот-вот закончится. Не закончился. Похоже, я действительно окончательно стал дедом. Получается, моя настоящая жизнь — хрень собачья. А вот дедуля для страны — человек особенно важный.
Когда стала известна точная дата моего отбытия, двое товарищей, Подкидыш и Бернес, которые входили в нашу особую спецгруппу, решили сделать сюрприз и организовать «проводы».
Мы ведь не думали, что нам порознь в Германию придется добираться. Мне казалось, это больше будет похоже на сцену из фильма. Ночью нас с самолета выкинут где-нибудь в немецких лесах. С парашютами, естественно. Хотя, Панасыч и без них вполне мог бы. Чувство юмора у него специфическое.
Но… Шипко прав. Такой способ больше подойдет диверсантам. А мы — нелегалы. У нас все серьёзнее.
— Смотри, что есть… — С загадочным видом сказал Подкидыш и жестом фокусника вытащил из-за спины пузырёк с прозрачной жидкостью.
— Что это? — Хмуро поинтересовался Бернес.
Марк вообще пребывал в дурном расположении духа. Ему ужасно не понравилась новость, что в Германию мы попадём разными путями. Причем я — самым сложным.
— Спирт. — Сообщил радостно Подкидыш и осклабился. А потом еще совершенно по-дурацки добавил, — Гы-гы…
— Ты приболел? — С подозрением поинтересовался Марк.
Взгляд его выражал откровенное сомнение. Будто Подкидыш — это такой человек, который точно заболеть не может.
— Ты дурак? — Ванька нахмурился и опустил руку, в которой держал пузырёк. — По-твоему спирт только во время болезни пьют, чи шо?
Мы находились в своем, отдельно стоящем бараке. Буквально час назад стало известно, что следующим утром я покину это место.
Оказалось, Подкидыш спирт каким-то удивительным образом ухитрился раздобыть для того, чтоб устроить мне «отходную».
Ну мы ее и устроили. Закуску притащили из столовой, с ужина, припрятав ее по карманам. Потом дождались, пока явится наш куратор, Панасыч. Надо было быстренько отчитаться, что все хорошо, и сделать вид, будто мы ну очень хотим спать.