— И да, и нет, — оживился тот, он явно был рад, что наконец очередь дошла и до него. — Пока состав красящего вещества установить не удалось. Под «Радугу» и прочие чернила не подходят. Работают еще химики.
— А много там вариантов? Поторопи их, — нахмурился Горохов. — Возможно, этот самый краситель и есть наша ниточка. — И еще… Нам нужно повторно осмотреть места всех убийств. Осмотры проводили разные следственные группы, кто дежурил, тот и выезжал. Вы же помните, тогда серия не прослеживалась, могли что-то упустить.
— И что мы там будем искать? — недоуменно хмыкнул Погодин. — Сколько времени уже прошло с момента первого убийства. Следы — штука тонкая.
— Не так уж и много, всего две недели. Я навел справки. Все это время в Михайловске не было дождя. Засуха больше двух недель стоит, — Горохов повернулся к криминалисту. — Готовь, Алексей, чемодан и фотоаппарат. Проскочим по всем местам, где были обнаружены трупы. Конечно, маловероятно, что что-то там найдем, но проверить надо. Знаю, как для галочки делаются у нас порой первичные осмотры.
— Можно с вами? — вызвался я. — У меня сегодня тренировки нет, так что я относительно свободен.
— Хорошо, — кивнул Горохов. — Тогда собирайся.
— А мне чем заняться? — пожал плечами Федя.
— А ты с Василием Николаевичем найди ту самую студентку, которой домогался Воеводин. Разузнайте все подробности. Особенно — почему она забрала свое заявление.
— Заявление нельзя забрать, вы же знаете, — блеснул знаниями Федя. — Можно только второе написать, что претензий не имею, отказываюсь и привлекать к уголовной ответственности не желаю.
— Все правильно, — кивнул Горохов. — Но в простонародье это называется забрать заявление. Не будем углубляться в процессуальные тонкости, главное — установить причину, почему она так поступила.
Местом первого убийства оказалась подворотня, образованная глухими стенами пятиэтажек, забором и прилегающими гаражами. Здесь проходила тропинка, на которой и придушили первую жертву — инженера.
С виду обычный проулок. Под забором заросли крапивы, над которыми неровная надпись, выведенная мелом: «Вожатая — дура!». Рядом пририсовано сердечко, пронзенное стрелой. Ну явно кто-то влюбился в вожатку и таким способом выражал свои чувства.
Мы втроем облазили все вокруг в радиусе двадцати метров. Ничего примечательного: окурки, битые «чебурашки», несколько обломков кирпичей и прочий мусор. На заросли крапивы прицепились бумажки: обертки от конфет, порванная детская раскраска и игральная карта. Последнюю, скорее всего, принесло ветром из гаражей, где мужики любили «вешать погоны» под пивко с вялеными лещами.
Горохов с хмурым видом ходил и «пинал» мусор, заглядывая в каждый уголок. Естественно, никаких следов уже и в помине не было. Да их здесь, на притоптанной до почти асфальтной плотности тропинке, и вовсе не оставалось. Так что я энтузиазма Алексея вовсе не разделял.
— Никита Егорович, фотографировать будем что-нибудь? — поинтересовался Катков.
Ему непременно хотелось что-нибудь щелкнуть на новенький «Зенит», который он получил вместе с криминалистическим чемоданом совсем недавно.
— Ничего тут нет, — разочарованно пыхтел следователь. — Не надо пленку переводить. Поехали на следующее место.
Мы сели в «Волгу» и переместились на другую точку нашего маршрута. Она оказалась недалеко, буквально в километре от первого места происшествия.
Это был безлюдный переулок. Даже в дневное время лишь редкие прохожие появлялись здесь. Мимо прошмыгнула стайка пионеров со скрипками в черных футлярах и проковылял пошатывавшийся мужичок с фингалом под глазом и со свернутой газетой в руке. Гляди-ка, вроде алкаш, а газеты читает. Ан нет, ошибочка вышла. Из свернутой газеты прозаично торчал рыбий хвост.
Окрестности почище, но тоже ничего интересного. Обычный тротуар с потрескавшимся асфальтом и вросшим в землю бордюрным камнем. На асфальте начертаны «классики».
Обшарили территорию. Ничего необычного. Над тротуаром склонился солидный клен. Старый, с обломанными сучьями. С дерева на паутинке спустился паук-крестовик. Грозно посмотрел на нас, мол, приперлись тут и всех мух распугали.
— Ну что, Восьмилапый? — спросил я паука. — Давно здесь живешь? Видел, как человека убивали? Всяко видел. Жаль, что разговаривать не умеешь.
— Ты что? — удивился Катков, — С козявкой разговариваешь?
— Со свидетелем, — хмыкнул я.
— Тоже мне, нашел свидетеля. Толку от такого свидетеля, как от балерины на пахоте.