Я плеснула холодной водой из-под крана в лицо. Кулаки так и чесались, я едва не поддалась глупому желанию бухнуть по стене, чтобы боль прогнала возмущение. Сначала все были недовольны тем, что я, землянка, стала чемпионкой абитуры. Потом всех раздражало, что я хорошо учусь. Наконец, одногруппники перестали считать меня неведомой зверушкой, и у меня появились друзья… И тут альбинос все испортил!
Вспомнилась последняя встреча с ним.
…Серебристый костюм из натина, россыпь прозрачных кристаллов на воротнике, новейшая модель ТПТ на ухе – все в облике гражданина Малейва говорило о богатстве.
— Жаль, что я ничем не могу вас порадовать, Нина, — заявил мужчина. — Никаких подарков… а вы так нуждаетесь в подарках.
— Неужели? — усмехнулась я. За усмешкой я пыталась скрыть свой страх. В моей голове не укладывалось, как представитель старшей расы, молодой, прекрасно образованный, из влиятельного центаврианского Рода, может интересоваться землянкой. Это так же нелепо, как и ухлестывающий за дикаркой бог.
— Военная академия – это не место для вас. Вы не хотите здесь учиться. Но вам приходится жертвовать своими желаниями ради будущего… сомнительного будущего.
— Почему сомнительного? — я не хотела разговаривать с Малейвом, но последняя его фраза меня задела.
— Потому что без покровителя вы окажетесь на станции связи.
— С образованием и гражданством – не окажусь.
— Не хотелось бы разбивать ваши надежды, но так и будет. Вы ведь разумная девушка, Нина. Так примите разумное решение.
— Брак меня не интересует. Брак с вами – тем более.
— Вас пугает моя внешность? — Малейв улыбнулся. Он был красив и хорошо сложен, как и всякий центаврианин… но не безупречен. Снежно-белые волосы, белейшая кожа, глаза, тускло-серые, кажущиеся при определенном ракурсе красными – альбинизм отнял все краски.
— Да, пугает.
— Это не проблема. Существуют краски для волос, линзы, тон кожи можно поменять – все это незначительные мелочи. Свет Толимана доставляет мне небольшой дискомфорт, но и только. В остальном я совершенно здоров.
— Я имею в виду не только вашу внешность.
— Что бы вы ни сказали мне, я от вас не откажусь.
— Прискорбно.
Мужчина рассмеялся.
— Не стесняйтесь, вам позволено говорить мне, что угодно, и называть, как угодно.
Я вздрогнула, потому что про себя нарекла его «чудовищем». За страшное выражение красных глаз и за хватку. Он заметил, что я смутилась, и вкрадчиво произнес:
— Вы будете принадлежать моему Роду.
— Так вы еще и будущее предсказываете?
— В какой-то мере, — он подмигнул мне, не переставая рассматривать. Я себя чувствовала под его взглядом не то голой, не то облитой чем-то неприятно-вязким, стягивающим кожу.
— Вы называете меня разумной девушкой. Так подумайте сами, согласится ли разумная девушка принять ваше предложение?
— Та, которая не боится идти на риск – согласится. А вы любите риск.
— Откуда вы знаете? — этот вопрос меня особенно интересовал.
— Я искал невесту, и ни одна не привлекла моего внимания. Ни одна – кроме вас. Вы не помните, Нина, как мы встретились на станции? А я помню.
— Я тоже.
— Польщен, — промурлыкал мужчина.
— Вы хотите сказать, что выбрали меня, поддавшись порыву? — скептически произнесла я.
— Порывы – это не мое. Только расчет.
— Дивная центаврианская черта – все рассчитывать.
— О да, соглашусь с вами.
— Мне кажется, что наш разговор затянулся и…
— Не беспокойтесь о своем происхождении. Тот факт, что вы представительница младшей расы, не пугает меня. Вы меня полностью устраиваете, как супруга.
Я поразилась необыкновенной наглости мужчины. Он все время говорил о том, что ему нужно, что его устраивает… и ни разу не спросил, чего хочу я. Малейв даже не назвал своего имени, рода занятий – я о нем не знала ничего, кроме того, что он самоуверен, высокомерен и упрям.
— Гражданин Малейв…
— Меня зовут Гоин. Я банкир.
Я вспомнила рекламный ролик, который часто транслировали на панелях Бар-Ракка днем. И вспомнила элегантного светловолосого мужчину с серыми глазами, слова о доверии и уверенности. Мне еще тогда показалось странным, что среди центавриан встречаются блондины. Хорошо его тогда загримировали…
— Гражданин, вы не устраиваете меня как брачный партнер. Не прилетайте, не переводите зря платежные единицы [1] . И еще… если вы не прекратите досаждать, я буду вынуждена сообщить своему куратору о том, что представитель старшей расы оказывает на меня давление.
Я знала, что мои слова только радуют его. У меня уже имелся опыт общения с такими людьми. Он, должно быть, думал: «О, как мило! Малолетняя дурочка возомнила, что может играть со взрослыми?»
Малейв подался вперед и насмешливо изрек:
— Вы примите мои условия, потому что лучше вам никто и никогда не предложит. Вы устанете учиться, стараться, бороться; вы где-то все равно споткнетесь, и поймете, как сложно отвоевывать свое будущее у Федерации. И тогда вы придете ко мне, Нина.
— Не к вам.
Гоин Малейв улыбнулся, и это была улыбка хищника, вышедшего на охоту.
После той встречи я долго не могла прийти в себя. И стала еще острее чувствовать, что в академии мне не место. Ну, кто я? Фермерша, балованная братьями девчонка. Мне хотелось носить платья, флиртовать, наслаждаться райской жизнью на Горунде… а вместо того я сидела в форме на занятиях и училась центаврианским премудростям.
А всему причиной папино наследство. Вместе с генами отца, погибшего за Союз, мне досталась и устойчивость против любого воздействия на психику. Мне нельзя ничего внушить, я не поддаюсь эмпатическим воздействиям. Не обладай я этой способностью, меня бы депортировали с Горунда в родную систему. А так – я курсантка Военной академии, желанная работница на станции связи Горунда (ведь там так нужны люди с моей устойчивостью!), и просто – желанная. Потому что моя устойчивость перейдет к детям. Правда, только в случае, если они будут мужского пола.
Вот почему Гоин Малейв предлагает мне брак. Манипуляция с генетическим материалом в Федерации запрещены, родить ему детей за деньги я не соглашусь, поэтому он приготовил для меня заманчивую наживку – брак. Так он получит детей с полезной способностью, а я – положение и защиту. А как получит все, что хочет – искусно от меня избавится. Потому что центаврианский Род никогда по-настоящему не примет землянку. А Род для центаврианина – это все и больше.
Еще раз умывшись, я похлопала себя по щекам, чтобы не казаться слишком бледной, затем вытерла щеки. И что делать?
Можно сделать, как хочет альбинос – перестать противиться ему. Так бы поступила женщина с недостатком гордости. Родить богатею детей, а потом до конца своих дней жить, как в сказке – не самая худшая судьба, не правда ли?