Как его приветствовать? Обычным союзным «Блага» или церемонным «Мое почтение, гражданин Малейв»? Я предпочла второй вариант и жалко проблеяла приветствие.
— Блага, гражданка Ветрова, — произнес агент весело. — Присаживайтесь.
Эта веселость в его голосе меня насторожила. Я присела и разгладила ладонями юбку, собравшуюся в складки на коленях.
Мужчина начал быстро что-то набирать на панели, встроенной в стол. Пока он этим занимался, я его разглядывала. Типичный центаврианин – высок, отлично сложен, худощав и темноволос, черты лица правильные, генетически выверенные.
«Идеальный гражданин, сразу родился, где надо», — подумала я с завистью, и проверила, включен ли блокирующий режим моего телепатического передатчика [1].
— Думаете, я стану читать ваши мысли? — не поднимая глаз, спросил агент Малейв.
— Я всегда ставлю блок на ТПТ.
— Вам есть что скрывать? — спросил он и поднял на меня глаза. Ого! А в коридоре-то я и не заметила, что глаза у него не черные, как у большинства центавриан, а зеленые, причем чисто зеленые, темные, безо золотинок и крапинок. Значит, не так уж он и идеален, есть дефект. Правда, где-то я читала, что данная мутация не всегда считается у центавриан недостатком, если сохраняются все прочие высокие показатели зрения.
Опомнившись, я ответила с заминкой:
— Мне спокойнее с блоком.
— Всем спокойнее с блоком. Итак, вы гражданка третьей категории и проживаете в районе, выделенном для представителей младших рас.
— Да, я беженка, живущая в резервации[2]. Можете говорить прямо.
— Вы проживаете на ферме с тремя братьями. Агапий Ветров – глава вашей семьи?
— Да.
— Значит, уведомление мы пришлем ему.
Мое сердце замерло в испуге. Надежда взмахнула крылышками и упорхнула в неизвестном направлении. И до того, как агент озвучил решение, я уже все знала. Если бы меня сочли достойной остаться, то он бы замучил меня расспросами и дал сто направлений туда и сюда, а так… просто набрать одно слово: «Депортация».
— Простите, — со спокойным смирением спросила я, — это отказ?
— Отказ, — кивнул агент и медленно оглядел меня.
На собеседование я оделась в строгую и закрытую одежду, макияж наложила тщательный, но сдержанный, и волосы попыталась усмирить, чтобы не пушились. Но взгляд центаврианина дал мне понять, что все эти ухищрения бессмысленны; я словно увидела себя со стороны – девчонку, которая пытается казаться серьезнее и взрослее, чем есть на самом деле.
Я решила перейти к своему главному аргументу:
— Имя моего отца занесено в список героев Союза. Нас пригласили на Горунд, как родственников героя, пережить горе. А теперь выгоняете?
— Понимаю ваши чувства, но новый закон не допускает исключений. Отныне остаться жить на Горунде могут только те беженцы, которые прожили на планете более двадцати пяти лет до момента выхода закона о депортации. Они могут подать заявление на оформление гражданства первой категории или улететь. Таким образом, ваши старшие братья могут остаться – они зарегистрированы на Горунде гораздо раньше, чем вы. Но вы – нет.
— Но мы одна семья, неразумно нас разлучать.
— Вам придется вернуться в Солнечную систему на планету рождения. Мне жаль.
Как холодно прозвучало это его «Мне жаль»! Я всегда считала Горунд своим домом, он и есть мой дом, ведь Еву-2 я покинула совсем крошкой. И теперь не только я, но и мой младший брат Тема должны бросить ферму, братьев, друзей, налаженный быт и…
Хоть бы не расплакаться перед агентом. Я отвернулась, пряча вставшие в глазах слезы, и сказала:
— Я прожила здесь двадцать лет.
— Этого недостаточно, — мягко напомнил Малейв. — Для землян и так снизили планку до двадцати пяти лет. Вы обязаны покинуть планету в течение сезона. Если не сделаете это самостоятельно, вас депортируют.
Я встала со стула и, брякнув: «Спасибо, что уделили мне время», вышла в коридор. И, задыхаясь от духоты и осознания, что ничего не вышло, побежала в туалет. Запершись в одной из кабинок, я закрыла лицо руками.