Я кивнула. Что метисы, что гибриды в широком смысле помесь, но первое не оскорбительно, а второе – очень. Особенно из уст центаврианина.
— Ужас какой, — шепнула я.
— Да… Род Милу не поддержал, сказали, что она сама виновата, что не должна была шашни крутить. То есть мужику, как всегда, можно, а ей – нет! Она послала их, сказала, что больше не будет иметь дела с центаврианами, что ей надоели правила и несправедливость. По крайней мере, мне так рассказали, сама-то она здесь больше не появляется.
— Осталась со своим любовником?
— Не-а, не срослось у них. Говорят, Милу мутит теперь с каким-то младшим. Так что ты, Нэнси, при Малейве об этом ни слова. Не любят старшие все эти щекотливые ситуации. Хочешь Ли удержать? Так показывай ему, какой он совершенный. Делай так, как будто он всегда прав и никогда не ошибается, как будто мир живет по его законам. Для центаврианина нет большего счастья, чем держать все под контролем.
Я кивнула, а сама подумала: «Какое счастье, что с центаврианами у меня нет никаких отношений, кроме учебных!»
В «Кристалл» вошел типичный представитель старшей расы, одетый типично – однотонно и дорого. Заметив его, моя пышногрудая собеседница тут же про меня позабыла и, спорхнув со стула, кинулась встречать мужчину. Бармен, который явно симпатизирует апранке, вздохнул тихонько, но я услышала и улыбнулась.
Видимо, эта моя легкая улыбка да тот факт, что я осталась одна, привлекли ко мне мужчину. Сначала я почувствовала парфюм, резковатый запах с яркой ноткой цитрусовых, затем услышала тягучий мужской голос:
— Еще одна бедняжка с проблемами гражданства?
Я взглянула на подошедшего. Центаврианин, естественно, возраст не определить, но лицо… Как и в случае с Ли, в лице незнакомца имелась неправильность: мутация цвета глаз. Только у Ли глаза темные, зеленые, а у этого человека – очень светлые, голубые.
Голубоглазый не понравился мне сразу.
— Или у бедняжки проблемы со слухом? — уточнил он.
— Я вас слышу, — вымолвила я. — У меня нет проблем.
— Это можно исправить, — то ли пошутил, то ли пригрозил старший. Бесстыдно скользнув взглядом по моему телу, обтянутому розовым сатином, он спросил: — Знаешь меня?
— Нет.
— Узнаешь, — уверенно произнес светлоглазый и предложил составить ему компанию. Он сказал что-то еще, но я не поняла смысла; на меня накатило желание последовать за ним, и все прочие желания и эмоции исчезли.
Я сползла со стула и пошла за мужчиной, позволяя ему держать себя за талию. Более того, я и сама прижалась к нему: хотелось быть ближе, глотками пить его запах, касаться его кожи… От вспышки острого желания у меня задрожали колени, я просто обезумела, но это было пассивное беспомощное безумство… И вдруг пришло понимание: это не мои желания.
Тело среагировало быстрее, чем разум: я оттолкнула мужчину и возмущенно уставилась в его лицо.
— Что ты делаешь?!
Мы, оказывается, еще не успели выйти из клуба, так что мой громкий возмущенный окрик привлек внимание.
В меня снова окатило волной плотского желания, но на этот раз я не поддалась ему, сразу определила, что оно внушенное.
— Все хорошо? — подлетел к нам кто-то из охраны.
— Да, — услышала я голос Малейва и вздрогнула.
Ли подошел к нам, взял меня демонстративно за руку и посмотрел в лицо голубоглазого, да и я сама снова перевела взгляд на мерзавца, который на меня воздействовал. Он эмпат, но это не первостепенно. Первостепенно то, что он ублюдок!
— Что-то не так? — спросил Ли подчеркнуто вежливо.
Ублюдок, усмехнувшись, развернулся и вернулся в бессовестный полумрак клуба. Я собралась сказать про полицию, но Ли потянул меня за собой и вывел из клуба. Оказавшись снаружи, я выдохнула:
— О, Звезды! Он воздействовал на меня! Он эмпат!
— Да, — кивнул Ли.
— Надо вызвать полицию!
— Нет.
Я остановилась, и Малейву тоже пришлось притормозить. Обернувшись ко мне, он отчеканил: