Мне не пришлось ждать и пяти минут: вскоре явился один из служащих. Я пропустила в комнату рыжего веганца. Мужчина поглядел на конфеты, цветы, и спросил с подозрением:
— Вернуть?
— Да. Тому, кто подарил.
— Вообще-то, они красивые, не?
— Да, красивые, — с сожалением заключила я. — Но вернуть все равно нужно.
Веганец сгреб цветы в кучу и унес, затем вернулся и забрал конфеты и фрукты. Я проветрила номер, но Рэй, когда пришла, все равно почувствовала слабый цветочный аромат и вопросительно на меня посмотрела. Я пожала плечами и сделала вид, что не знаю, в чем дело.
Кстати, в руках у центаврианки я не заметила покупок, если не считать одного свертка. Рэй убрала его в шкаф и пояснила:
— Только белье разрешили купить, все остальное не по Уставу. И на выступления, которые каждый вечер проводят в отеле, нам нельзя приходить, как и в другие корпуса без причины.
Я уже научилась различать в голосах старших эмоции и поняла, что центаврианка злится.
— Мы сюда и не отдыхать приехали.
— Да, но намеренно лишать нас права хорошо выглядеть и отдыхать – это недостойно.
Инфотабло моргнуло красным и показало красную физиономию веганца.
Я медленно поднялась с кровати, подошла к двери, открыла. Веганец, загруженный свертками, коробками и прочим, сообщил, что подарки даритель обратно не принял.
— Значит, не принял?
— Не.
— Тогда заберите все себе, или подарите кому-нибудь. А дарителю, если спросит, скажите, что я велела их выбросить.
— Шутка, не? — не поверил мне веганец.
— Не шутка. Забирайте все себе.
Мужчина пробормотал что-то среднее между благодарностью и возмущением, развернулся и ушел, забрав дары. Рэй – плюс того, что она центаврианка – не стала ни о чем расспрашивать, а я не горела желанием объясняться.
Ковыряясь утром в бело-желтоватой жиже, которую почему-то называют «кашей», я пожалела, что отказалась от подарков альбиноса. При мысли о конфетах, шоколаде и фруктах я чуть не застонала страдальчески. В академии нас кормили неплохо, но вкусненьким не баловали, а батончики в автоматах разбирали очень быстро. Как же я соскучилась по сладкому и вредному!
А тут… полезная невкусная жижа. Я встала из-за стола, так и не наевшись. Курсанты собрались в холле, где нас должны были разделить по командам. Наш куратор на Хауми – загорелый цент с холодными черными глазами – сухо поведал, сколько будет команд и еще более сухо назвал имена капитанов.
Среди них оказалась Вальдола, что неудивительно, и Тулл. Капитанам выдали планшеты с заданиями и предложили самим набрать себе «подопечных». Первым выбирал незнакомый цент, вторым – орионец. Третьей была Вальдола, после нее должен был выбирать Тулл.
Пока орионка выбирала своих знакомых и друзей, я слушала ее вполуха.
— …И Ветрова.
Я?
— Хорошо. Следующим команду набирает Тулл, — объявил наш куратор. — Ветрова, долго ты стоять будешь? Иди к команде!
Где же вы тут команду-то узрели? Это сборище хищных рыб с капитаном-акулой! Я была вынуждена подойти к Линде и ее приятелям. Вот эти трое пытались довести меня до слез, вон тот на тренировке ударил меня по губе так, что она лопнула и долго заживала. Остальных я не знаю, но по их насмешливым взглядам сразу видно, что мы не подружимся.
— Видишь, как я ценю тебя, Ветрова? — улыбнулась Линда коварно.
— Я польщена.
— А я чего-то не понимаю, — сказал один из парней из свиты орионки. — Зачем нам Ветрова, Линда? За что она будет отвечать? За косяки?
— За красоту, — съязвила я.
— Разобрались? — усмехнулась курсантка. — Сразу предупреждаю: никаких конфликтов. На практике мы должны быть безупречными. Кто тронет Ветрову, неважно, словом или делом, тому я лично пересчитаю зубы. Ясно?
Парни были вынуждены проглотить так и рвущиеся наружу остроты. Линда кивнула и, сверившись с данными на экране планшета, сказала: