— Я не знаю, почему тебе досталась Гебума, а мне Хауми. Но если ты не прекратишь морозиться, я тебя пну.
— Видел я, как ты пинаешь. Ребенок лучше справится, — ответил Экри, и его взгляд чуть-чуть потеплел. Все еще не верит.
Мы замедлили шаг.
— Не могу понять, чем тебе не нравится Гебума. Климат похож на тектумский, иная раса в наличии…
— На Хауми проходят практику лучшие.
— Кто сказал?
— Так считается.
— Экри, можно и на Горунде практику пройти, и она не будет ничем не хуже, чем инопланетная. Все эти ограничения ты сам себе поставил.
— Нет. Самые сложные задания даются на Хауми, Гебума – для середняков, Горунд… так.
— Глупости, это условное разделение! Что тебе Солд сказал? — полюбопытствовала я.
— Решение принято. Ничего не изменить, — пафосно вымолвил страдалец.
Что не так? У Экри есть влиятельный Род, деньги, здоровье, красота, он учится по престижной специализации и при всем при этом мнит себя несчастным! Будь я на его месте, я бы… а, впрочем, ладно, а то окончательно увязну в депрессии.
— Бедняжка, — едко проговорила я. — Обделенный, недооцененный. Держись, Экри, и переживи этот удар судьбы с достоинством.
— Прекрати, Ветрова. Терпеть не могу, когда ты начинаешь брызгать ядом.
— Да я еще и не начинала, так, примерилась.
— Тебе Хауми досталась, но ты кривишься и вздыхаешь. Что не так?
— Все не так.
— Радовалась бы лучше, что есть покровитель и от него есть толк.
Ах вот как! Я развернулась и пошла как можно дальше от старшины, задаваясь вопросом: почему всем так легко верится в мою продажность? У меня что, на лбу горит соответствующая надпись?
— Ветрова! Стой!
— Не могу, мне надо срочно звонить покровителю!
Центаврианин быстро меня догнал, схватил за локоть.
— Извини, ляпнул не подумав. Ты не такая.
Вот тебе! В голень! Не ожидая удара, центаврианин охнул.
— Ты что творишь?
— Извини, пнула не подумав!
Я отвернулась от Экри, сердитая, и увидела препода. Какое-то мгновение он явно подумывал над тем, чтобы подойти и напомнить о том, что курсанты не пинаются, а потом покачал головой и пошел дальше.
— Это Военная академия, Ветрова, — прошептал Экри, потирая больное место. — Приказы здесь не обсуждаются.
Знаю. В том и проблема: все уже решено, завтра меня отправят в учебку на инструктаж, а через два дня – на Хауми. А на самой планете меня будет ждать альбинос... Не могу же я заявиться к самому декану и потребовать отправить меня на другую планету? Но зато я могу сделать кое-что другое (спасибо Лохму за идею).
Мы зашли в столовую, встали в очередь. К моменту, когда роботы наложили на наши подносы набившие оскомину «яства», я уже знала, что, как и чем буду ломать. Потому, когда мы сели за стол, мне кусок в горло не лез от волнения.
— Ты все? — спросил Экри, который быстро расправился с ужином.
— Нет, — тяжело проговорила я. — Что-то не лезет.
— Ну так не ешь.
— Надо. У меня недобор массы, ты же знаешь.
— Да брось ты ужин, не давись.
— Отстань, Экри, хочу и давлюсь!
Центаврианин закатил глаза, забрал свой поднос и ушел. А я посмотрела на свой поднос – тяжелый, таким при желании и убить можно. Вот бы альбиноса им приложить!
«Не отвлекайся», — велела я себе.
Решившись, я взяла поднос левой рукой, примерилась и бухнула углом по пальцам правой руки.
Глава 2
Медсестра при виде меня нисколько не удивилась, одарила только взглядом в духе: «Вот и ты, а я уже начала волноваться. Что на этот раз?» Я показала ей покрасневшие распухшие пальцы; особенно распух указательный. Больно было так, что я успела раз двести пожалеть о затее с переломом.
— Тренировка? — спросила лирианка.
— Нет, поднос.
— Ветрова, каждый раз, когда я смотрю на тебя, задаюсь вопросом: что ты делаешь в Военной академии?
— Страдаю, — тяжко вздохнула я.
Отведя к диагностической камере, медсестра помогла мне улечься, затем стенки камеры закрылись. Перетерпев обязательную вспышку боли вначале (результат подключения аппарата к нервной системе), я стала ожидать вердикта. Через пять минут стенки камеры выпустили меня наружу.