Соответственно, основной смысл проведенного исследования Курской битвы заключается в ответе на следующие вопросы: 1) почему при всем богатстве выбора альтернативных вариантов действий противоборствующими сторонами был избран только тот, который и привел к известным последствиям; 2) кто непосредственно отвечает за верный или ошибочный выбор, сделанный в той или иной оперативной ситуации.
Вместе с тем, по нашему мнению, никто, кроме полевых командиров, не имеет морального права высказывать критические замечания в адрес рядовых солдат, а также офицерского состава батальонного, полкового и отчасти дивизионного уровня, потому что эти люди вместе участвуют в боях, постоянно рискуют своей жизнью, а также выполняют огромный труд (марши, оборудование позиций, охранение, разведка, обслуживание боевой техники и т. д.), перенося при этом все тяготы и лишения воинской службы (голод, холод, грязь, болезни). Однако высшие военачальники вполне подлежат критике, поскольку, во-первых, они добровольно взяли на себя ответственность за армию перед обществом и принимают решения, от которых прямо зависит судьба подчиненных солдат и офицеров – членов этого общества. Во-вторых, даже тогда, когда военачальники лично вели в бой свои войска, они оставались под прикрытием солдат, поэтому и опасность для их жизни всегда была меньше, чем для жизни солдата. Так, например, в битве под Полтавой погибло около 7 тысяч шведских солдат (≈35 % общего состава армии), но при этом не был убит ни один из шведских генералов. С развитием технической стороны военного дела полководцы вообще все больше и больше удалялись от переднего края битвы на все увеличивающееся расстояние до места расположения своих командных пунктов. Поэтому, например, на советско-германском фронте в 1941–1945 годах боевые потери среди советского командного состава фронтового, армейского и корпусного уровня, включая военно-воздушные силы и военно-морской флот, составили всего 165 генералов и адмиралов – менее 0,02 % от безвозвратных потерь всего офицерского состава Красной армии (1023 тысячи человек)[2]. Следовательно, на каждого погибшего в бою генерала или адмирала приходится свыше 6200 других безвозвратно выбывших из строя офицеров и военнослужащих, занимавших офицерские должности. Это на порядок больше соотношения между генералами и адмиралами и другими офицерами в действующей армии и на флоте. Так что война для крупных военачальников оказывается довольно безопасным видом деятельности, причем хорошо вознаграждаемым, недаром русская пословица говорит: «Кому война, а кому мать родна».
С другой стороны, хотя войны выигрывают солдаты, но, в отличие от огромного большинства забытых историей рядовых и офицеров, которые незаметно вели свои маленькие сражения, складывающиеся в общие победы или поражения, широко известными остаются только военачальники. Разные стороны образа этих людей отражаются в материализованной информации – анналах, летописях, мемуарах, документах, портретах, личных вещах и т. д. Это предопределяет наличие некоторого объема централизованных данных, позволяющих сделать выводы по поводу особенностей их личности, образа мышления и действий. Поэтому военные руководители являются уникальным объектом для изучения с точки зрения установления внутренней и внешней обусловленности их решений; определения степени влияния этих решений на реальное развитие событий; анализа спектра альтернативных решений и ближайших последствий их реализации. Кроме того, единолично консолидируя славу и известность, полководцы, соответственно, принимают на себя и коллективную ответственность за качество ведения и результаты войны. Следовательно, критика военачальника этически допустима, в отличие от критики в адрес солдата, жертвовавшего по приказу свыше своей жизнью, здоровьем и элементарным бытовым комфортом.
Тем не менее критика военачальников, по-видимому, должна несколько отличаться от суждений кадета, который всегда знает, как надо было выиграть проигранное сражение. Интересно проанализировать степень вероятности (реализуемости) альтернативных вариантов решений и действий полководца. Причем не углубляясь в развитие далекой от действительности так называемой «альтернативной истории», поскольку уже доказано, что в связи с многофакторной обусловленностью развития исторического процесса гипотетическое возмущение по одному из факторов все равно нивелируется остальными, что в более или менее обозримое время (в зависимости от силы возмущения) возвращает процесс к его наблюдаемому виду. В данной работе анализ различных вариантов развития событий служит целям лучшего объяснения существующей реальности.
2