— Мы же с тобой земляки, Пётр! — добродушно улыбнулся Карпов. — Могу ещё добавить, что время от времени старшина Шпак посылал твоей жене деньги, чтобы поддержать её в тяжкие дни. А когда он решил ехать в Горький, я распорядился, чтобы финансисты выдали причитающееся капитану денежное содержание за три месяца. Шпак получил деньги и передал их Гале. Так что придётся тебе ехать не в Горький, а в Саратов! — Карпов подавил невольную улыбку.
— То, что сделал старшина Шпак для моей семьи, и есть наше войсковое товарищество, где на первом плане любовь к своему командиру, готовность подставить ему своё плечо в тяжёлую минуту, сражаться с врагом до последнего дыхания, а если надо, не щадить своей жизни во имя Родины.
— Да, нелегко нам далась победа на Курской дуге, — промолвил Карпов. — Я бы назвал её огненной дугой. Да и подвигов там наши люди совершили немало... Есть, Пётр, и твоя капля крови в нашей победе.
— Вы же знаете, Игорь Михайлович, я не люблю высокопарных слов, — покраснел Кольцов.
— Но это правда, Пётр Сергеевич. А тот, в ком живёт только правда, никогда не уронит свою честь!
— Истина, товарищ полковник! — Кольцов посмотрел на часы. — Бог мой, ведь мне ещё нужно заскочить на батарею, где раньше служил. Далеко она?
— В километре от штаба полка. А что тебе там надо? — Карпов вскинул брови.
— Я отсюда не уеду, пока не расцелую старшину Шпака! — И Кольцов стал надевать шинель.
— Присядь, майор, — тихо сказал полковник, и в его глазах угасли искорки. — Старшина Шпак погиб в недавнем бою. С десяток танков прорвалось через батарею... Мы похоронили его в братской могиле. А его сын, старший лейтенант Павел Шпак, по-прежнему служит у нас. Он точь-в-точь как его отец. На груди Павла орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Но к концу войны он заслужит новые награды...
Карпов говорил и говорил, глядя куда-то в окно, а когда посмотрел на майора, то не на шутку встревожился: лицо у того стало белым, как простыня.
— Тебе плохо, Пётр Сергеевич? — забеспокоился полковник. — Я сейчас налью воды... — И Карпов бросился к столу.
— Не нужно, Игорь Михайлович, уже всё прошло. — Кольцов помолчал, потом хмуро изрёк: — Я так ждал встречи с Василием Ивановичем, а он погиб... Мы прошли вместе немало фронтовых троп, но он меня ни разу не подвёл. А в сорок втором под Сталинградом, когда нас бомбили «юнкерсы», судно стало тонуть и взрывной волной я был сброшен в Волгу, он вытащил меня из воды.
Карпов встал, медленно прошёлся по комнате.
— Война, Пётр Сергеевич, всех метит, но каждого по-своему, — философски произнёс он. — Кому награды, а кому горячий свинец... — Полковник обернулся, взглянул на майора. — Ты едешь? Моя машина отвезёт тебя на вокзал.
— Позже поеду, Игорь Михайлович, а сейчас мигом слетаю на батарею. Надо же мне повидаться с сыном старшины Павлом Шпаком, пожать ему руку...