— Ты собираешься ехать на передовую, да? А потом что? Я не хочу пугать гангреной, но, друг мой, надо немедленно лечиться! — напустился Бобрышев.
— Зачем же с больной рукой в окопы? — встревожилась Катя.
— Ладно, уговорили. — Дмитрий собрал свои вещи, подошел к партизану. — До свиданья, Трофим Кузьмич, я поговорю в госпитале с врачами; они тебе окажут помощь.
— Благодарю вас, товарищ майор.
— Семеновна, до свиданья, спасибо вам!
— Бедно живем после гитлеровцев. Хороших людей принять как следует не смогли, — отвечала хозяйка.
Уже в сенцах Дмитрий сказал Бобрышеву:
— Ты знаешь, отец Веры Ждановой командует партизанским отрядом. Сын нашей хозяйки хорошо знает его. Я написал Вере письмо, постарайся отправить его вместе с очерком.
— Непременно отправлю.
— И еще просьба: приедешь на место, обязательно разыщи бронебойщика Валентина Зайцева. Порадуй солдата — его цикл стихов набран и пойдет в ближайшем номере.
— Зайцев, говоришь? Обязательно разыщу!
5
В хате полумрак. Окна завешены плащ-палатками, и только кое-где пробиваются солнечные лучи. Печь остыла. Лейтенант Петр Синенко откладывает в сторону полушубок и ложится на соломенную подстилку. Он еще долго ощущает тепло. Хочется курить, но он не решается чиркнуть спичкой.
«А вдруг разбужу кого-нибудь? Солдатам в разведку идти. Пусть поспят!..»
Синенко переворачивается на другой бок. Взгляд его устремлен на ходики. «Медленно идет время».
Петр натягивает на голову одеяло, думает о письме, которое прислал ему из Караганды старый донецкий шахтер Абакуев.
«Где это Никанорович узнал адрес полевой почты? Как он нашел меня? — размышляет Петр. — Старик он, лет семьдесят ему, а пишет: «Работаю по-прежнему в шахте, передаю местным людям опыт Донбасса».
Петр сам учился у Никаноровича шахтерской хватке. Пятнадцать лет тому назад он, впервые спустившись в забой, попал в бригаду Абакуева. Строгий бригадир считал, что только тот будет настоящим шахтером, кто выдержит трудное испытание. Он поставил Петра на самую тяжелую работу. И когда тот справился за смену с тремя нормами, Абакуев сказал:
— Ты, голубчик, на меня не сердись. Шахта — это не калач с медом. Чем горше покажется, тем слаще потом будет.
«Все это пригодилось на войне. Спасибо тебе, Никанорович, за хорошую закалку».
В июне 1941 года, уезжая отдыхать на Кавказ, Петр не знал, что ему уже не суждено вернуться на шахту… Началась война. Он сел в самолет и в тот же день в Ворошиловграде вступил добровольцем в шахтерский полк. Синенко не получал на фронте писем. Родных у него не было. Его жену и двенадцатилетнего сына расстреляли эсэсовцы, настигнув у Северного Донца подводы беженцев. И он молча, по-солдатски переживал свое горе. Неожиданное письмо обрадовало и взволновало. Петр не мог забыть последних строк письма Никаноровича и мысленно повторял их:
«Трудимся в тылу, не щадя ни здоровья, ни сил. Ждем того дня, когда вы одержите победу над врагом, и мы снова вернемся в родной Донбасс».
Запах табачного дыма проникает под одеяло. «Эх, закурить бы!» Синенко приподымается, окидывает взглядом избу. Никто из разведчиков уже не спит, но тишина полная. Ефрейтор Жигалко, примостившись у окна, чинит меховые рукавицы. Старший сержант Брагонин на подоконнике пишет письмо. Младший сержант Абашидзе, задумавшись, склонился над шахматной доской, а ефрейтор Корениха, довольный своим ходом, расплылся в улыбке и щекочет соломинкой кота. Солдаты Прохоров и Солбиев бесшумно играют в домино.
Новичок — ефрейтор Байкодамов — сидит на лавке и читает книгу. Он смугл, жилист, скуласт. Глаза у него черные, быстрые. «Славный паренек. Толковый. Будет хорошим разведчиком, — думает о нем Синенко. — Недавно пришел в нашу семью и как-то сразу прижился, полюбили его гвардейцы». Синенко спускается с печки и, закуривая сигаретку, спрашивает:
— Ну как, хорошо поспали?
— Зарядились деньков на пять, товарищ гвардии лейтенант, — улыбается Корениха и объявляет своему противнику мат.
Абашидзе признает себя побежденным, складывает шахматы в коробку.
Корениха, подойдя к Байкодамову, ласково похлопывает его по плечу:
— Ну, Есет-кисет? — И, пожалуй, в десятый раз принимается расспрашивать Байкодамова: — Так ты родом из Казани?
— Из Казани, Остап Корнеевич.
— Значит, девятый класс окончил и на фронт добровольцем?
— Добровольцем!
— А родные есть?
— Мать…
Свернув цигарку, Остап Корнеевич просит: