С легким всплеском блесна упала возле коряги. «Попробуем…» — Дмитрий покрутил катушку. Ничего, идет. Он оглянулся и застыл в удивлении. Собака стояла по брюхо в воде и, вытянув морду, следила за движением лески.
И в это мгновенье Дмитрий почувствовал сильный рывок. Леска обожгла пальцы. Он оступился, ноги скользнули в глубокую яму, но все же ему удалось сделать подсечку. Выбравшись на отмель, Дмитрий поставил катушку на тормоз. Ушла? Он осторожно подмотал леску. Коряга! Зацепил… Нет, есть! Сидит! Борясь с крупной рыбой, он вышел на берег и закричал:
— Дед Егор, на помощь!
— Держи, не пущай! — Дед, без штанов, в белой холщовой рубахе, выскочил из-за бугра. — Где? Что? — И, увидев согнутое в дугу удилище, подбежал к Дмитрию. — Легче! Ты ё на глубине води, морить надо! — Он поднял руку. — Стой, куда тянешь, дай погулять рыбине!
— Щука взяла… упорно держится на глубине… Это ее повадка… — отрывисто проговорил Дмитрий.
— А ты, гляди, поворачивай влево, а то за коряги уйдет! Ну и кобыла! — щурясь от солнца, выкрикнул дед.
Дмитрий, не торопясь, наматывал леску. Из воды показалось сплющенное рыло. Щука открыла пасть и, тряся головой, старалась освободиться от блесны. Дмитрий ослабил леску. Щука ушла в глубину, но уже без рывков. Сопротивлялась она вяло.
— Ты ё на отмель выводи. Она умаялась. — И дед Егор засучил рукава.
Дмитрий медленно, но упорно подводил к берегу щуку. На отмели она забилась и неожиданно присмирела, чуть шевеля плавниками. Тогда дед Егор наложил руку на ее голову и, нащупав глаза, сдавил их.
— Взяли! — с этим возгласом он вытолкнул метровую рыбу на песчаный берег.
Бобик с громким лаем запрыгал вокруг щуки. Дед Егор весело приплясывал. Щука извивалась всем телом, но уйти в озеро не могла. Она поворачивала к Дмитрию то черную спину, то широкий бок с зеленоватым отливом, покрытый небольшими пятнами и золотистыми полосками.
— Крупный экземпляр и окраска красивая… — Дмитрий взглянул на солнце, нагнулся, достал из кармана часы. — Пора собираться…
За Сеймом рыбаков окружили мальчишки. Они еще издали заметили крупную щуку и грянули дружным хором:
— Ура-а, Гитлера поймали!
Дед Егор поправил на плече весло и, чтоб все видели, выше приподнял щуку. Он приосанился и, важно неся добычу, свернул на тропинку. В хате, когда он положил рыбу в корыто, старуха развела руками.
— Свят, свят! Кто ж поймал?
— Начальник.
Бобрышев и Войцеховский, присев на корточки, разглядывали щуку.
— Нет, таких я не ловил, — признался старшина.
Бобрышев расправил у щуки плавник.
— Ты — умница, знала, что у нас редакционное совещание.
— Давайте попросим нашу хозяюшку зажарить рыбу. И никому ни слова. Строгая тайна… А как только окончится совещание, всех пригласим к нам, — предложил Дмитрий.
— Я за сюрприз и за пир! Жертвую свое пайковое масло. Оно в котелке в погребе. Старшина! Пока мы вернемся, ты уж тут помоги хозяюшке разделать рыбу. — Бобрышев порывисто встал. Он приблизился к ходикам, потянул вверх гирю. — Пошли, Дмитрий, а то еще опоздаем.
Через десять минут они уже подходили к редакционному поезду. На поляне Бобрышев принялся собирать землянику. Дмитрий с тайной надеждой увидеть Веру вошел в линотипный цех. Но машины не работали. В цехе были расставлены скамейки. Возле столика, покрытого красной скатертью, прохаживался тучный военный в начищенных до блеска сапогах. Он был чем-то недоволен и отчитывал Ветрова. Дмитрий услышал последнюю фразу:
— Какой народ, какая жара?!
— Народ — корреспонденты, а жара почти тридцатиградусная. Зачем же обливаться потом в вагоне? Проведем совещание на лесной полянке, — твердо отвечал Ветров.
— Ну, как хотите… — тучный военный повернулся к Дмитрию. — Я, кажется, не ошибаюсь, вы майор Солонько?
— Так точно!
— У меня хорошая память. В сорок первом году на окраине Чернигова вы читали стихи солдатам. Я вас слушал.
— Возможно…
— Не возможно, а точно так. Ну что ж, познакомимся, подполковник Синчило. — Дмитрий выдержал сильное рукопожатие. — Видно, что перо в крепких руках. А то мне однажды прислали в армейскую газету писателя… Вот потеха! — И Синчило расхохотался. — Заходит в кабинет, представляется. Я ему: сейчас проверим, что вы за писатель. И подвожу его к гире. Ну-ка, поднимите. Да где там! Смешной такой, пенсне на носу прыгает… Ну, думаю, пришло подкрепление. Потом он, на мой взгляд, и стихи и очерки плохо писал.