Что ж, эпатировать публику Карл умел очень хорошо, у него получилось и в этот раз.
— …Что я вам говорил? — Пётр Алексеевич был доволен собой. Отозвав жену и её сестрицу в сторонку, он подмигнул обеим. — Дюка Голштинского стоило звать только ради сего скандала. Ничто иное не заставило бы Каролуса в разум прийти.
— Признаю, была не права, — усмехнулась Катя. — Ты этого…чудака давно знаешь.
— То-то же.
— А Карл пусть скажет спасибо своему покойному батюшке — за то, что ему не нужно испрашивать разрешения на брак у риксдага, — в голосе Дарьи промелькнула мстительная нотка. — Представляю, что там начнётся, когда они узнают. Но мы завязали такой узел, что как бы не попытались его мечом разрубить.
— Обязательно попытаются, — сказал государь. — А я готов.
— Я полагаю, в скором времени меня отзовут и пришлют иное лицо, — сказал посланник королевы Анны, мистер Гудфэллоу. — Здесь надобен более изворотливый и коварный ум.
— Полагаю, мне тоже вскоре придётся отбыть на родину в связи с…повышением уровня представительства, — ответил ему поверенный в делах Франции шевалье де Сен-Жермен. — Я недостаточно знатен, чтобы быть полномочным послом своего короля.
— Вот как… В таком случае остаётся поздравить мою королеву с тем, что она избирает послов не по знатности, а по их личным качествам. На месте его величества Луи Пятнадцатого я бы доверил посольство именно вам.
— Благодарю за комплимент, друг мой, однако я нисколько не огорчусь, когда сдам дела и уеду… Эта страна меня не принимает и моё влияние на идущие в ней процессы минимально. А вы, как я погляжу, прижились.
— Ранее для хорошей дипломатии в России требовалась могучая печень, чтобы выдерживать царские пиры. Теперь необходимы иные качества. Потому я и говорю о скором отъезде… Россия сильно изменилась за последние годы, очень сильно. Это совсем не та страна, в которую я прибыл… Когда это поймут в Версале, они — я надеюсь — пришлют сюда не просто титулованного посланника, но посланника, обладающего изрядными изворотливостью и коварством. Иной при новом царском дворе не добьётся успеха… особенно сейчас, когда с Россией приходится считаться.
— Боюсь, в Версале решат, что Россию следует вернуть в прежнее состояние дикой окраины Европы.
— Увы, я боюсь того же. Подобное желание может возникнуть не только в Версале, и это не означает ничего хорошего… Медведь проснулся, друг мой, и загнать его обратно в берлогу уже невозможно. Можно только убить…
Бывают королевские браки по политической необходимости, от отчаяния, от безысходности, из расчёта. Но брак из вредности — на это, пожалуй, был способен один только Карл Шведский, король-хулиган. Его неожиданное предложение руки и сердца племяннице русского царя привело европейский политический бомонд в состояние ступора. Швед, фанатичный лютеранин, ещё недавно не считавший русских за христиан, готов вступить в брак с православной принцессой!
Кто-то тут же к месту припомнил свадьбу французского короля Генриха Первого и русской принцессы Анны. Правда, она имела место в одиннадцатом веке, но кого сейчас интересовала такая подробность? Важен был прецедент и его нашли. Это изрядно смутило французских Бурбонов, так как им напомнили о родственных связях с русским царствующим домом. Ведь, как выяснилось, Романовы с Рюриковичами тоже в родстве, через князей Шуйских. Но переполох в Европе поднялся знатный. Это что же получается, теперь придётся учитывать интересы России? Вы шутите?
Шутками, впрочем, и не пахло. Скоропалительный брак шведского короля был не менее разрушителен для «европейского равновесия», чем его военные походы. Россия стала полноправной балтийской державой, её флот разрастался со скоростью, какой ранее не видели. Её армии после Полтавы и Крымского похода — боятся. Тем более, что последняя кампания дала Петру Алексеевичу ключ от Чёрного моря — Тавриду. Теперь северный фланг России прикрыт: Швеция связана по рукам и ногам не только договором, но и двумя брачными союзами. Идти и воевать на западе, встревая в войну за испанское наследство, Пётр Алексеевич не намерен: дураков нет — таскать каштаны из огня для Габсбургов, пусть сами там с французскими кузенами разбираются. Линкор под названием «Россия», едва сойдя со стапелей, отправляется курсом зюйд.