— Ничего не имею против ещё разок наведаться в гости к брату Фредерику[44], — Карл сходу понял намёк. — Но понадобится предлог, который позволит обойти статьи договора, подписанного вами же в Копенгагене. Вы ведь наверняка что-то эдакое предусмотрели, не так ли?
— Мы не сможем вмешаться в конфликт, если Дания атакует Швецию первой. Та же статья может удержать от вмешательства и Саксонию. Фредерик Датский это прекрасно знает, но если на него надавят, либо соблазнят ложной надеждой, то всё может быть. Вы же знаете, как англичане любят воевать чужими руками.
— Вы ещё больший солдат, нежели я, — швед с какой-то странной весёлостью посмотрел на неё. — Ведь таким договором вы сделали новую войну на севере Европы практически неизбежной!
— При этом Россия в ней участвовать не станет… во всяком случае, на первых порах, — холодно усмехнулась госпожа Меркулова. — Пока не обезопасим свой южный фланг. Но я не думаю, что вашему величеству понадобятся помощники в датском вопросе. В прошлый раз вы и в одиночку справились блестяще. Вот когда английские союзники будут разбиты, тогда настанет наш черёд…
— Я бы советовал вашему величеству спуститься в комнаты, — напомнил Меркулов, возвращая обоих подопечных на грешную землю. — Ветер поднимается.
— Мне безразличен ветер, полковник, — отмахнулся Карл.
— Зато дама может простудиться.
— О, я не настолько жесток, чтобы подвергать даму такой опасности, — насмешливо согласился швед. — Продолжим разговор под крышей.
Катя намеренно не рассказала королю о письме Петра Алексеевича, которое лежало у неё в кармане. Государь писал ей лично, и сведения, содержащиеся в послании, были из разряда «совершенно секретно». Знать о том, что в Молдавии разгулялась чума, занесенная туда заболевшими турецкими аскерами, пока полагалось лишь считанным людям. Шутка ли: государь нынче в Тавриде и собирается отправляться в обратный путь, притом ради скорости — с малым сопровождением. Тут либо чума достанет, либо неприкаянные ногаи из числа недобитков ханского воинства подсуетятся. Потому чем меньше народу будет о том знать, тем лучше. Катя шепнула только двоим — мужу и сестре, и то только после данного ими слова молчать об услышанном.
А кого государь в Крыму на хозяйстве оставит, ему виднее. Не Алексашку точно: тут пусти козла в огород. Светлейший ему ещё в Петербурге сгодится.
— Всё ли готово?
— Да, Старший Брат. Исполнитель вхож во дворец.
— Его не остановило даже то, что целью…акции являются женщина и дети?
— Старший царевич однажды зло высмеял его, там личная обида. Вот младшие… Могут возникнуть затруднения.
— Не знаю, хватит ли у него духу поднять руку на безвинных младенцев, но их тоже быть не должно.
— А он?..
— Он должен претерпеть воистину адские мучения, хороня тех, кто ему дороже жизни. Следует указать ему его место.
— Что ж, следует позаботиться, чтобы всё прошло гладко.
— Все следы должны указывать на прежнюю супругу царя. Ведь именно она уже устраивала покушение на молодую царицу и детей.
— А об этом я уже позаботился…
— Дурак ты, Лёха, и шутки у тебя дурацкие, — хмуро буркнула Ксения, когда царевич с замогильным воплем «Ууу!» неожиданно выскочил из-за угла, а затем расхохотался. — Всё с детством не расстанешься.
— Ладно дуться, я просто повеселить тебя хотел, — сказал Алёша. — Ходишь мрачная, будто твой Антоха тебе не пишет.
— Пишет, — вздохнула ижорка. — Мол, когда ещё вернётся, скучает. А тебе, если опять меня пугать станешь, я точно в лоб двину, не погляжу, что царевич.
— Хватит ворчать, пошли кренделя есть, матушка стол накрыла.
Гриша должен был подойти только через час — у него образовались какие-то дела в городе. Ходили слухи, будто сердечные, но сам он загадочно отмалчивался, обещал сюрприз.
Чаёвничанье снова удалось на славу. Трое молодых людей теперь исполняли обязанности круглосуточной охраны при государыне Дарье Васильевне и младших царевичах. Обязанности распределили так, чтобы Ксения ночевала в её покоях. Отсыпалась днём, а ночью бодрствовала. Иногда читала книгу, но чаще просто дежурила, погасив свечу и погрузившись в раздумья. Никакое занятие не могло отвлечь её от несения караула: егерская наука, которую сержант Артемий Сергеевич вколачивал в своих воспитанников «до коленного рефлекса». И этот день, 30 сентября, исключением не стал. Парни разошлись отдыхать, им ночью в комнате государыни было нечего делать, а Ксения осталась.