На сей раз за окнами промелькнул украшенный колоннадой фронтон дворца.
Экипаж в очередной раз повернул, и они оказались в Нью-Ридженсе — элегантный квартал, где располагались по большей части резиденции внутренних кругов самых могущественных кланов — помимо дома Аргайлов, который уже виднелся вдали, Элена увидела на некоторых цвета и гербы Фрейзеров, МакДоналов и Ланкастеров.
Вдали снова заблестела река, над которой возвышалась прямоугольная башня из белого камня с колоколом и часами под ним.
Дом Аргайлов на сей раз показался Элене достаточно светлым изнутри — и в то же время душным, пропахшим старыми красками и будто бы даже плациусом. Украшенные лепниной колонны украшали холл, в котором она оказалась в первый раз. Стены дома украшали идиллические пейзажи, любви к которым Элена в своём возлюбленном заподозрить никак не могла: большинство из них принадлежало кисти Джона Констебла и изображало слегка подретушированные картины со старой Земли: «Малверн Холл» и Дэдхемскую долину, «Вид со шлюза на реке Стур» и «Строительство лодки в доках». Элена остановилась напротив одного из них, и когда Эван спросил:
— Нравится? — вслух высказала терзавшую её мысль:
— Не похоже на тебя.
— Что именно? Картины?
— Всё здесь. Картины, дом…
— В поместье ты ничего подобного не говорила.
Элена пожала плечами.
— В поместье был простор. Я могу поверить, что ты любишь охоту или прогулки верхом — хотя с твоим мрачным видом и это стыкуется с трудом. Но представить, что тебе нравится смотреть на тихий уют городских кварталов, придуманный художником…
— Это всё не моё, — признался Эван, — картины выбирала леди Эстель. Кое-что добавила Изабель. Я просто не стал лезть в устройство дома, потому что мне и без того хватало дел.
— А что бы ты предпочёл? — спросила Элена, подталкивая его вперёд.
— Ну… — Эван задумался, — честно говоря, на «Куропатке» у меня вообще не было картин. Даже галапроекций. Так что я не сказал бы, что живопись — это моё.
Элена хитро улыбнулась и покосилась на него.
— А мне кажется, я бы смогла тебя к ней приобщить.
— У тебя есть твой собственный портрет, где ты нарисована обнаженной в полный рост? — Эван остановился и обнял её.
Элена хохотнула и уткнулась Эвану в плечо.
— Нет. Но если бы ты мне позволил, я бы подобрала для твоей комнаты кое-что. Может быть… — она снова замолкла, так и не договорив. Ей очень хотелось успеть показать Эвану всё, что было внутри неё.
Элене были выделены новые апартаменты:
— Чтобы ты не убедила остаток семьи в существовании привидений, шастая по дому в ночной рубашке, — пояснил Эван. Элена поначалу было удивлённо приподняла брови, а потом поняла, что именно Эван имеет в виду. Новые её апартаменты располагались по соседству с комнатами Эвана на втором этаже и имели с ними смежную дверь.
Гостиной, оговоренной контрактом, здесь, правда, не было: зато в свою Эван приказал перенести рояль, и Элена решила, что это следует понимать как намёк. Её вполне устраивало такое положение вещей.
Зато в её комплексе комнат были спальня, в которой Элена почти не спала, только пила по утрам шоколад. Ванная комната с диваном, ковром, креслами и чайным столиком, где вполне можно было принимать гостей. Чугунная ванная, стоявшая здесь, была обшита дубовыми панелями по внешней стороне, а стены и пол, так же обшитые деревянными панелями, были выполнены в каштановой гамме.
Даже при том, что в последние годы Элена привыкла получать всё, что хотела, в этом пространстве, тихом и неброском, но в то же время неуловимо роскошном, как и сам Эван, было что-то новое для неё.
Сидя в ванной по утрам, Элена невольно вновь и вновь возвращалась мыслями к тому, что происходило с ней теперь. Эван, как и весь этот дом, не был похож ни на кого, кого она знала до тех пор — и не потому, что был богаче или могущественнее их всех. Лёгкость, владение собой, вежливость, умение вести беседу — всё это сочеталось в нём, превращая в какой-то несуществующий, как казалось Элене раньше, идеал. Даже самые жестокие его выходки никогда не причиняли Элене боли — хотя она и не могла бы сказать, что раньше работа давалась ей легко. Элену удивляло и то, что Эван верил во что-то кроме денег и похоти: того, из чего — хотела она того или нет — для Элены состоял весь мир. Он был благородным и терпимым, искренним и осмотрительным, честным и красноречивым — но ни одного недостатка Элена вспомнить не могла.