Впрочем, надолго сосредоточиться на этой мысли Элене не удалось – она услышала где-то совсем рядом звонкий смех и неприятные звуки, похожие на чмоканье. Повернув голову, она встретилась взглядом с Пьетро и его друзьями.
— Я бы попросила вас не шуметь, — спокойно сказала она, — у нас в заведении принято есть бесшумно.
— Трудно сдержаться при виде такого лакомства, как ты.
Элена продолжала равнодушно смотреть на корса. Злость её давно уже утихла, и теперь она не испытывала к этим людям ничего.
— Боюсь, что эту проблему в самом деле трудно будет решить, — сказала она и пошла было вперёд, когда колено одного из приятелей Пьетро преградило ей дорогу.
— А как насчёт того, чтобы обсудить это в библиотеке? Смотрю, ты носишь наши часы.
Элена брезгливо покосилась на названный предмет.
— Не вижу ни одной причины, чтобы это могло меня соблазнить, — произнесла она. Свернув налево, обошла соседний стол и продолжила идти вперёд. Сделав несколько шагов, Элена столкнулась с пристальным взглядом Аргайла, пронзавшим её насквозь — будто бабочку иголка. Сглотнула. Желание подойти было нестерпимым, но она сдержалась и вместо этого направилась туда, где у дальней стены за выгнутым подковой столом уже сидели Констанс и Ливи.
Она заняла своё место, и Чезаре, пододвинув для неё стул, остановился за спиной.
— В тебя влюбился этот корсиканец? – поинтересовалась Констанс, которая успела застать произошедший разговор, но вовремя ушла, чтобы не вмешиваться в него.
— Просто молодой богатенький идиот.
Констанс хмыкнула, а Ливи высокомерно приподняла бровь.
— А как по мне, молодые – это очень хорошо. Зря ты воротишь нос. Молодые не умеют тратить деньги, готовы всё отдать, чтобы ты только позволила им посидеть у твоих ног. Когда я ещё выступала в Опере, у меня был один ухажёр…
Элена закатила глаза. Ливи любила вспоминать о тех днях, «когда она выступала в опере», хотя выступала она там едва ли год. Оскандалившись и разругавшись с постановщиком, который застал её с очередным ухажёром, она обнаружила, что больше её на сцену никто не берёт. Ничего, кроме как петь сопрано и играть на кожаных флейтах, Ливи не умела, и потому клуб стал идеальным выходом.
Элена подобными приключениями похвастаться не могла, а манера Ливи вести себя наподобие брошенной и забытой звезды её раздражала. При клиентах она могла быть сладкой, как мёд, но общаться с ней в остальное время было тяжело.
— Ерунда, — прервала Ливи Констанс, так и не дослушав монолог, — настоящему мужчине должно быть шестьдесят. А лучше — шестьдесят пять. Во-первых, постель им уже не особенно и нужна – главное почувствовать, что они ещё ого-го-го. Во-вторых, только в этом возрасте у них появляются богатство и желание тратить его на тебя.
— И поэтому МакКензи подарил часы мне, а не тебе… — пробормотала Элена вполголоса, но Констанс расслышала её.
— Что? – уточнила она.
Элена молча продемонстрировала запястье, и ревность окрасила пурпуром лицо второй девушки.
— Не волнуйся, — устало произнесла Элена, — они мне абсолютно не идут. Я бы продала их, только Жоэль не даёт.
— Он ещё очень даже хорош! – запротестовала Констанс.
Теперь уже Элена и Ливи синхронно закатили глаза.
— Кстати, вон и он идёт, — заметила Ливи и кивнула в направлении губернатора, двигавшегося вдоль прохода под ручку с женой. – Как думаешь, Констэ, он к тебе подойдёт?
— Не смешно, — насупилась та и отвернулась, чтобы не видеть пару, которая уже занимала свои места. – Как будто твой Аргайл поздоровается с тобой.
Элена вздрогнула, услышав фамилию князя, и невольно перевела взгляд сначала на Ливи, а затем на него.
Ливи промолчала, и, снова обернувшись к ней, Элена увидела, что та основательно зла.
— Неужели не ладятся дела? – не сдержала насмешки Элена.
— Есть люди, а есть камни, — сухо заметила та.
— Есть камни драгоценные, а есть просто так, — Элена побарабанила пальцами по столу и снова посмотрела на Аргайла, который в кои-то веки смотрел вовсе не на неё, а на помост, где уже начинался аукцион. – На твоём месте я бы уже…
— О, да, Мадлен. Хочешь сказать, ты бы тут любого развела?
Мадлен пожала плечами. Почему-то от мысли о том, что, несмотря на проведённую вместе ночь, у Ливи с Аргайлом так и не вышло ничего, ей стало легко.
— Хочешь, поспорим на желание?
— О чём?
— Что ты не сможешь пробудить мужчину в том, кто будет сидеть во-он за тем столом.
Элена нахмурилась и попыталась вспомнить схему рассадки гостей, которую, очевидно, Ливи изучила куда внимательнее, чем она.
— Ну же. Тебе даже не обязательно с ним спать. Я просто хочу видеть, что его зверь пробудился, когда он будет вставать из-за стола.
— Ну… хорошо, — согласилась Элена. – Так кто он?
Ливи молча улыбнулась и кивнула на проход.
— Не-е-ет… — протянула Элена, а Констанс негромко рассмеялась.
— Спор есть спор, — заметила она.
— Ливи, ты не сказала кто!
— Ты сказала, что любой здесь пойдёт с тобой.
Элена закусила губу. В проёме двери стоял конгрессмен МакФолен – одно плечо его было заметно выше другого, густые брови срослись над переносицей, а зал он окинул таким суровым взглядом, как будто хотел сжечь половину собравшихся живьём.
— Не дадим сделать из Манахаты прибежище порока! – процитировала Констанс почти что шёпотом, всерьёз опасаясь, что МакФолен услышит.
— Ливи, это не серьёзно… — произнесла Элена.
— Ты хочешь признать, что проиграла? – Ливи проглотила смешок.
Элена закусила губу. Проследив за тем, как конгрессмен разместится на предназначенном для него месте, и, подав знак Чезаре оставаться там, где тот стоит, Элена осторожно, вдоль стеночки, стараясь не мешать ни выступавшим, ни зрителям, стала пробираться вперёд.
— Здесь свободно? – спросила она с улыбкой, присаживаясь на соседний стул.
МакФолен облил её взглядом, полным презрения.
Элена чувственно наклонилась вперёд и чуть прикусила губу.
— Видите ли, я смотрю на вас весь вечер, а вы всё никак не оглянетесь на меня…
МакФолен продолжал молча смотреть на неё.
— Я знаю, вы не такой человек. Простите, если я оскорбила вас своим вниманием… — Элена опустила глаза и пододвинулась чуть ближе к нему, так чтобы соприкоснуться плечом. – Просто в этом клубе так мало честных мужчин… Их вообще осталось в Манахате слишком мало. Понимаете… Всюду похоть… И только вы… не такой…
Элена будто невзначай уронила руку на его бедро, предполагая, что придётся ещё немало времени потратить, чтобы размочить этот сухарь.
МакФолен не шевельнулся. Взгляд его по-прежнему был устремлён на Элену, но теперь в нём была такая безумная жажда, что Элена трижды прокляла всю эту затею. А затем рука её скользнула вбок, и она с удивлением обнаружила под пальцами твёрдый горячий бугор. Элена распахнула глаза и теперь уже сама ошарашенно смотрела на конгрессмена.
— Таких… как вы… — растерянно произнесла она. – Простите, я, наверное, смущаю вас… Вы пришли посмотреть на фрески, ведь так?...
— Да, — ответил МакФолен охрипшим голосом.
— Простите, я оставлю вас, — Элена поднялась и метнулась было в сторону, но рука МакФолена поймала её запястье, а когда Элена сделала ещё один шаг, конгрессмену пришлось встать во весь рост.
— Как тебя зовут? – прошептал он.
Элена сглотнула.
— Мадлен, — сказала она и попыталась высвободить руку.
— Я найду тебя, — пальцы МакФолена наконец отпустили её, и Элена с облегчением вздохнула. Она бросила короткий взгляд на бугор, приподнимавший потрёпанный пиджак МакФолена, затем на Ливи, которая сидела на своём месте, зажимая рукой рот и с трудом сдерживая смех.