— И ты веришь?
— В каком-то смысле — да.
— Как ты попал к нам?
Чезаре пожал плечами.
— Так же, как все. На мою землю напали и многих увели, превратив в рабов.
— Давно?
— Несколько лет назад. Ваши люди убивают моих людей и сами умирают, чтобы потом, стоя по колено в воде в загнивающих водоёмах, умирая от всех болезней, собирать плесень с речных камней… вы уверены, что это мы дикари?
Элена закрыла глаза. Ей надоел этот рассказ.
— Продолжай… массаж, — негромко сказала она, погружаясь в сонную негу.
Чезаре замолк, и это вполне устроило обоих.
Выбравшись из ванной, Элена долго перебирала ряды платьев, ни одно из которых не подходило для поездки в порт. Помимо длинных платьев и пеньюаров здесь были сари, разноцветные покрывала, старинные камзолы… Даже лёгкий металлический доспех. Но никто из тех, с кем она проводила вечера, никогда не изъявлял желания увидеть обычного человека, девушку из кварталов, где обитает средний класс.
В конце концов, брезгливо поморщившись, она натянула джинсы, в которых когда-то пришла в клуб, и одну из маек, в которых обычно бегала по утрам. Собрала волосы в хвостик, потому что завивать их в такой вечер было бы странно, и, перебрав кончиками пальцев ряды побрякушек на туалетном столике, вставила в правое ухо маленькую золотую серьгу — один из первых подарков, которые получил тут.
В назначенное время она выбралась на улицу через чёрный ход и, остановившись у тополя, где проходил их с Лэрдом разговор, стала ждать.
Тот появился из-за спины, и о присутствии его Элена узнала, обнаружив руку, лежащую у себя на бедре. Элена обернулась и окинула незнакомого наглеца ледяным взглядом, приготовившись дать отпор, однако через секунду уже поняла, что это тот, кого она ждала.
— Привет. Выглядишь потрясающе — даже лучше, чем по утрам.
Элена вежливо улыбнулась.
— О тебе могу то же самое сказать.
— Идём?
Элена кивнула. Рука Лэрда чуть подтолкнула девушку вперёд, оставшись лежать у неё на боку. Элена не была уверена, что ей нравится такой подход, но спорить не стала, решив, что не стоит портить вечер, когда тот ещё не начался.
До заката оставалось с полчаса, и Лэрд вёл её дорогой, о которой Элена никогда не знала — вдоль берега, потом по парку, мимо других гуляющих пар, и остановился перед будкой, которая походила то ли на вход в вентиляционную шахту, то ли на полицейский пост. Лэрд нажал кнопку, вызывая лифт, а бровь Элены невольно поползла вверх, пока тот полз.
— Что мы делаем?
— Спускаемся в подземку. Мы же собирались ехать в порт?
Элена молчала.
— Ты чего-то другого ожидала?
— Нет, — Элена молча вошла в лифт и остановилась внутри, не поворачиваясь к Лэрду лицом. Несколько секунд оба молчали, а затем двери снова открылись, пропуская их на платформу между двух расщелин, в прорехах которых сверкали силовые линии рельс, и чернела бесконечность звёздного неба. Элена сглотнула. В последние полтора года большая часть её жизни проходила в закрытых помещениях, и видеть пустоту открытого пространства так близко, почти что под собой, не слишком радовало.
Они подошли к краю платформы, крепившейся к потолку широкими пилонами, и несколько минут в молчании ждали поезда.
— Мне кажется, тебе неловко со мной, — сказал Лэрд наконец.
— Ты не прав. Просто я думаю, что ты должен начать раз… — окончание фразы потонуло в грохоте поезда, на некоторое время лишив Элену необходимости отвечать. Затем поезд остановился, раздвинув двери прямо напротив них, и оба вошли в вагон.
Элене мгновенно стало душно, едва двери сомкнулись за её спиной — людей вокруг было слишком много, они стояли слишком плотно, и, казалось, все до одного смотрели на неё. Отчасти в этом параноидальном страхе она оказалась недалека от истины — большая часть пассажиров действительно внимательно разглядывала девушку, бледную, как мел, и будто только что сошедшую со страницы журнала мод. Здесь были портовые рабочие, механики, возвращавшиеся домой, и на несколько дней застрявшие транзитом в Манахате собиратели плациуса. Рука Лэрда, лежавшая у неё на талии, вдруг показалась Элене единственной защитой от чужого и неприятного мира, окружившего её. Она накрыла ладонь Лэрда своей, едва ли не стиснула её, прижимая плотнее, а через несколько секунд свет в вагоне моргнул и погас, оставив только грохот силовых путей и жар ладони в руке. Когда же в следующее мгновение Элена обнаружила, что чьи-то сухие и жадные губы касаются её губ, она чуть не выпрыгнула в окно.