Наконец, ей удалось привлечь внимание таксиста, который после некоторых уговоров согласился принять плату задним числом — трое тех, кто останавливался до него, только смеялись в ответ и отвечали, что легко найдут того, кто заплатит вперёд.
К середине ночи она наконец-то поднялась к себе и, простояв с полчаса под душем, усталая и раздавленная, как крыса, ненароком выбежавшая на трассу, забралась под пуховое одеяло, заботливо согретое Чезаре, и уснула.
Спала Элена хорошо — слишком устала, чтобы мучится мыслями о пережитых разочарованиях и неудачах. А когда наутро услышала звон будильника, решительно ударила по нему рукой и отказалась выходить куда бы то ни было.
Чезаре поил её горячим шоколадом, принесённым с первого этажа и поданным в постель, и кормил бутербродами с тунцом. Он же предупредил Жоэль, к тому времени уже оборвавшую телефон, что Элена на тренировку не придёт.
Ближе к одиннадцати в дверь постучали. Элена не хотела открывать, но в конце концов всё-таки пришлось — и на пороге появился Ливи с бледным, но ухоженным лицом.
— Я хотела извиниться, — сказала она, без приглашения зайдя внутрь и усаживаясь в кресло у окна.
— Ничего, — последним, что волновало Элену в эти минуты, была она. — Жоэль пошла на попятную?
Ливи проигнорировала вопрос.
— Мне в любом случае не следовало говорить об этом с тобой.
Элена, намеревавшаяся уже было выдать что-то утешительное, наподобие того, что у Ливи всё впереди, и выдержанное вино ценится больше молодого, только пожала плечами.
— Если это всё, то будь добра, уйди, мне сегодня нехорошо.
Ливи внимательно вгляделась в её лицо, затем кивнула и, поднявшись, вышла вон.
Элена снова опустила голову на подушки, но погрузиться в дрёму ей опять не удалось — Жоэль не стала стучать, попросту открыла дверь своим ключом.
Элена открыла глаза, делая вид, что не замечает её. Жоэль же подошла к ней вплотную и, без всякого пиетета взяв за подбородок, покрутила туда и сюда.
— Вроде ничего, — сказала она. — Ты второй раз за неделю пропускаешь тренировку. Что с тобой?
Элена пожала плечами. Выходить к водохранилищу, где её мог поджидать Лэрд, она не собиралась абсолютно точно.
— Мне надо пройтись по магазинам, — вяло отговорилась она. — Пополнить запасы и, может быть, подобрать что-нибудь новое… Не хочу потерять вид… как Джил.
Жоэль хмыкнула.
— У меня сегодня нету времени нянчиться с тобой.
— Со мной сходит Чезаре.
— Ну… хорошо, — протянула Жоэль и, поднявшись, двинулась к двери. — Только далеко не уходи.
— Не волнуйся, не сбегу. Мне некуда идти.
— Ещё бы ты сбежала… Где ещё тебя будут облизывать со всех сторон.
Элена промолчала. Она отлично понимала, что Жоэль права.
Кое-как собравшись с силами, к двум часам дня она выбралась из дома в сопровождении Чезаре и, поймав такси, приказала ехать в Вест Энд.
Здесь, как и обещала Жоэль, она обошла мастерские портных. Уточнив мерки, заказала себе два платья — черничное и цвета терракоты. Купила несколько готовых блузок — пять себе и столько же Чезаре, два пуловера — изумрудный и помидоровый, без рукавов — и несколько свитеров для Чезаре. Ей особенно хотелось восполнить тот пробел, который обнаружился вчера — полное отсутствие одежды, в которой можно выйти на прогулку днём. Потому сумки, висевшие на плечах у Чезаре, пополнились несколькими парами джинс каждому из них — всё это Элена без малейших колебаний записывала Жоэль на счёт. Затем она обошла несколько магазинчиков с вещами, которые скорее могли пригодиться для ночных выходов — купила две пары прозрачных с кружевом и две пары белых шёлковых чулок, пересмотрела десяток флакончиков духов, но ничего не нашла.
Наконец, осмотрев ряды табакерок, она пришла к выводу, что на сегодня всё. Чем больше времени она проводила здесь, в квартале дорогих мастерских и бутиков, тем более приходила к выводу, что хочет поехать домой. Не туда, в клуб, где она обитала последний год, а на Лонг Айленд — куда, по словам Ливи, вход ей был закрыт.
Заглянув ненадолго в клуб, она велела Чезаре подняться наверх и сбросить сумки прямо на пол, а затем, снова поймав такси, отправилась в то место, по которому скучала весь последний день.
Они с отцом созванивались не очень часто — не потому что Элена не хотела, а потому что Лучини-старший был уверен, что дочь его отправилась служить на флот. Связь между дальними мирами была дорогой, а в приграничье — например, в зоне вновь открытых двадцати миров — вовсе не ловил телефон. И потому Карло Лучини сам всегда говорил, чтобы Элена не разговаривала слишком долго и лишний раз не звонила.