Окончилась казнь. Консул приказал легионерам вывести всех горожан за стены Капуи и продать их в рабство. В это время из толпы вышел пожилой капуанец.
— Прикажи казнить и меня,— обратился он к консулу,— ты сможешь потом хвастаться, что убил человека, который храбрее тебя.
— Ты сошел с ума,— воскликнул консул,— я бы мог убить тебя за твою дерзость, но римский сенат даровал тебе, как и всем другим, стоящим здесь, жизнь.
— Зачем мне жизнь,— грустно сказал капуанец,— если родина моя в руках врагов, родные и друзья погибли, своей рукой убил я жену и детей, чтобы они не испытали рабства. Если ты мне отказываешь в смерти, я найду ее сам.
Выхватив из-за тоги спрятанный кинжал, человек пронзил себе грудь и упал к ногам консула.
История сохранила имя этого мужественного человека. Звали его Таврея Вибеллий.
МЕЧ И ЦИРКУЛЬ
Месть римлян ожидала Сиракузы. Карфаген делал все, чтобы помочь своему союзнику.
В начале 213 г. до н. э. на южном побережье Сицилии высадилась сильная карфагенская армия во главе с Гимильконом. Сиракузцам удалось прорвать кольцо римской осады и соединиться с Гимильконом. Жители Сицилии — сикулы — стали массами переходить на сторону карфагенян.
Однако снять осаду Сиракуз не удалось. Армия консула Марцелла по-прежнему стояла у городских стен.
Однажды в римский лагерь из города прибыл перебежчик. Он сообщил, что сиракузцы готовятся к трехдневному празднику в честь богини Артемиды, выкатывают из подземелий глиняные бочки с вином, украшают лодки. Храм Артемиды находился на островке Ортигия, в сиракузской гавани.
Ночью Марцелл подвел часть своего войска к городской стене. Тихо пододвинуты лестницы. Первые воины незаметно забрались на стену и побежали по ней к близлежащей башне. Справиться с пьяной стражей было делом нескольких мгновений. Открыты ворота. Римляне хлынули в Сиракузы. Город спал. Чтобы внести замешательство, Марцелл приказал трубить во все рога и трубы. Сиракузцы заметались по улицам. К утру римляне захватили целый район города. Дальнейшему их продвижению препятствовала стена, защищавшая центральную часть города.
О нападении римлян узнал Гимилькон. Он двинул свою армию к Сиракузам и окружил воинов Марцел-ла. Осаждающие превратились в осажденных.
Вспыхнула эпидемия чумы. Больше всего от нее пострадало греко-карфагенское войско, находившееся за городской стеной, в низине. Чума унесла Гимилькона. Лишенная руководства армия разбежалась.
Теперь ничто не мешало Марцеллу завершить осаду Сиракуз. Подкупленный римлянами начальник наемников, охранявших одни из городских ворот, ночью впустил римлян в город. Сопротивление ослабевших от голода сиракузцев было быстро подавлено. Летом 211 года Сиракузы пали.
В древности существовал жестокий обычай. После взятия города полководец мог отдать его на разграбление. Это означало, что воинам дозволялось разрушать и грабить.
Даже в бесчинство озверевшей солдатни римляне внесли определенный порядок. Если у других народов в разграблении города участвовало все войско, то у римлян грабила и убивала лишь половина армии, а другая в то время стояла на страже. При захвате следующего города солдаты менялись местами.
Гай Постумий, воин шестого манипула принципов, считал себя неудачником. Каждый раз, когда его манипуле приходил черед грабить, попадались уже разоренные города. При разграблении богатой Капуи ему пришлось стоять на страже. Лишь в Сицилии счастье улыбнулось Постумию. Он попал в число тех, кому были отданы на разграбление Сиракузы. Еще до того, как прозвучала военная труба, Постумий наметил себе белый дом с красной черепичной крышей. Дом был выше соседних зданий и, наверное, принадлежал какому-нибудь богатому сиракузскому купцу.
— Это мой дом,— сказал Постумий центуриону,— я его оставляю за собой.
Как только прозвучала труба, Постумий бросился к «своему» дому. Над входной дверью висел какой-то странный предмет — круг со стрелками.
Ворвавшись в прихожую, Постумий по-хозяйски огляделся. Неужели чутье его обмануло? На полу нет ковра. Голые стены. Не похоже, что хозяин богат.
Постумий нетерпеливо сорвал занавес, закрывавший вход в другую комнату.
На низком сиденье сидел худой старик с изможденным лицом. Он склонился над листом папируса, лежавшим на полу.
Появление римлянина не осталось незамеченным, но тем не менее старец не проявлял ни страха, ни беспокойства. Постумий занес меч, но и это не произвело никакого впечатления.