При появлении блестящего шествия толпа приветствовала Соннику. Окруженная рабынями, она поднялась на площадку большого здания, служившего в торговом квартале для склада товаров. Она была устроительницей прекрасного афинского праздника в Сагунте. Она приносила покрывало в дар Минерве. Курильницы распространяли в воздухе благоухание; из окон на девиц лился дождь роз; оружие сверкало, и в минуты, когда замолкал гул толпы, издали доносился звук лир и флейт, сопровождавших нежной мелодией голоса певцов Гомера.
Суровые кельтиберийцы, собравшиеся, чтобы посмотреть на праздник, молчали, пораженные шествием, ослепившим их сверканием оружия, блеском драгоценностей и пестротой одежд. Сагунтинцы приветствовали своих сограждан-греков, восхищаясь великолепием празднества.
Торжественным шествием праздник еще не закончился. На вечер оставалось развлечение для народа — праздника бедноты. Вдоль стен должен был происходить бег с зажженными факелами в память Прометея. Участниками в нем были моряки, гончары, земледельцы — все свободные и бедняки из порта и полей. Победителем признавался тот, кому удастся обежать вокруг всего города с зажженным факелом. У кого факел погасал и кто шел осторожно, чтобы защитить огонь, того провожали свистки и пинки толпы. Впрочем, и богатые с увлечением принимали участие в этом народном развлечении, сопровождавшемся большим весельем.
Когда вся процессия вступила уже в Акрополь, Алорко увидел в толпе кельтиберийца на вспотевшей лошади, знаками подзывавшего его.
Алорко, выехав из ряда, подъехал к всаднику.
— Что тебе надо? — спросил он на суровом наречии своей страны.
— Я из твоего племени. Твой отец — мой начальник. Я прибыл в Сагунт, три дня проехав по пустыне. Алорко, отец твой умирает и зовет тебя. Старейшие племени приказали, чтобы я не возвращался без тебя.
Актеон, выехав из рядов священного отряда, последовал за другом и слышал разговор; он не понял ни слова, но по побледневшему лицу кельтиберийца догадался о каком-то несчастье.
— Плохие вести? — спросил он Алорко.
— Отец умирает и зовет меня.
— Что же ты думаешь делать?
— Ехать немедленно. Мои призывают меня.
Оба всадника направились в сопровождении кельтиберийского посланца к выходу из города.
Актеон чувствовал участие к своему приятелю. Кроме того, в нем проснулось желание путешествовать, возбуждаемое столько раз рассказами кельтиберийца.
— Хочешь, я поеду с тобой, Алорко?
Молодой человек взглядом выразил свое согласие, однако отказался принять предложение, ссылаясь на срочность, с которой должен уехать. Греку надо проститься с Сонникой; разлука наверняка огорчит ее; он желал бы немедленно пуститься в путь.
— Обойдемся без прощания, — сказал грек со свойственной ему веселой беззаботностью. — Сонника покорится, когда я пошлю ей сказать через раба, что отлучусь на несколько дней. Ты хочешь отправиться немедленно? Хорошо, мы поедем вместе. Я хочу сопровождать тебя. Мне любопытно взглянуть вблизи на твою страну с ее варварскими обычаями и храбрыми, суровыми обитателями, о чьих подвигах ты мне так много рассказывал.
Они проехали город: все улицы были пусты, население устремилось в Акрополь. Актеон заехал на минуту в товарный склад Сонники, чтобы сказать о своем путешествии ее рабам; затем он догнал своего друга, и оба выехали из города.
Алорко жил в одной из гостиниц городского предместья — огромном здании с глубокими воротами и обширными внутренними дворами, где постоянно раздавался разговор на различных наречиях из глубины полуострова — голоса охрипших и разгоряченных купцов, торговавшихся за скот и товары. С молодым кельтиберийским вождем в Сагунте жило пятеро людей его племени, ходивших за лошадьми и прислуживавших ему, как свободные слуги.
При известии об отъезде эти сыны гор закричали от радости. Они томились бездействием в этой богатой, плодородной стране, нравы которой были так ненавистны, и стали поспешно готовиться к выступлению.
Солнце клонилось к закату, когда началось путешествие. Алорко и Актеон ехали впереди, накинув капюшоны на головы, закрыв грудь куском полотна по кельтиберийскому обычаю, с коротким широким мечом у бока и кожаными щитами, висевшими на поясе. Пятеро слуг и кельтиберийский гонец, вооруженные широкими копьями, заключали шествие, ведя за собой двух мулов, нагруженных вещами Алорко и провизией на время путешествия.